Книга Авантюрист, страница 62 – Сергей Шведов

— Как фамилия шатена?

— Шестопалов Вадим Александрович. Это по паспорту, а там черт его знает. Нас допрашивал другой. Худой лысоватый мужчина среднего роста. Немолодой. Лет за пятьдесят, наверное. Красильникова он хорошо знает. Какими-то таблетками нас пичкали. Что знали, мы, конечно, рассказали. Бить нас не били и вообще нормально относились.

— Это у тебя синдром заложника, Костя.

— Может, и синдром, но из-за тебя, граф, я в любом случае голову на плаху класть не собираюсь. И мой тебе совет: если знаешь, где находится клад, то отдай добровольно, иначе отберут вместе с жизнью.

— Спасибо за совет. Вы в гостинице остановились?

— Нет. Двухкомнатная квартира на улице Независимости.

— Это там, где Лузгин раньше жил?

— У Лузгина номер дома одиннадцать, а у нас тринадцать. Думаю, это просто совпадение. А где сейчас Лузгин?

— В бегах. Он актер, ему проще влезть в чужую шкуру. Думаю, что так легко он в руки твоих боссов не дастся.

— Если они захотят, то из-под земли достанут.

Время было не очень позднее, что-то в районе двадцати двух. Я с сожалением взглянул на свои разбитые наручные часы. В любом случае спектакль уже закончился, и Чернов наверняка сейчас ужинает с Надеждиной в кафе «Синяя птица», благо до него от театра рукой подать.

— Ты успел поужинать?

— Какой уж тут ужин, — махнул рукой Язон.

Конечно, с такой физиономией, как сейчас у Кости, лучше питаться дома. Но, в конце концов, синяки и раны только украшают истинного мужчину. Будем надеяться, что тихих посетителей уютного кафе не очень испугает жутковатый вид моего непутевого спутника.

С времяпрепровождением Чернова я угадал, Виктор и Светлана сидели в дальнем углу у окна и о чем-то мило беседовали. Мне было неловко прерывать идиллию воркующих голубков, но, к сожалению, обстоятельства требовали от меня действий.

— Уже наслышаны, — сочувственно вздохнул Чернов, пожимая мне руку. — Мне звонил Олег Рыков. Ни ты, ни Игорь пока в протоколах не значитесь, но не исключено, что вас опознают по приметам.

— А покойники?

— Трупов нет, но четыре человека получили ранения. Двое весьма серьезные. А что там, собственно, случилось?

— Это я и хотел бы знать. Рыков ничего не говорил о кавказцах?

— Сказал, что один из раненых по паспорту азербайджанец. Задержаны двое с оружием, но их национальная принадлежность устанавливается. А твоих людей среди задержанных нет?

— Мои благополучно смылись.

— Так ты считаешь, что инцидент возник не случайно?

— Во всяком случае, я хотел бы прояснить до конца, кто они такие, эти напавшие на нас люди, и за каким чертом поперлись в ресторан с оружием.

Чернов призадумался. Как-никак, а он был участником дела Банщика, где мы с ним неосторожно наступили на кавказскую мозоль, что в будущем сулило нам большие неприятности в дополнение к уже полученным немалым барышам. Было бы вполне логичным предположить, что горячие кавказские парни прибыли если не сразу по нашу душу, то, по крайней мере, с намерением разобраться, кто они, эти бяки, поломавшие их столь хорошо отлаженный бизнес.

— А Банникова ты пристроил в надежные руки?

— На этот счет можешь не сомневаться.

— Ладно. С кавказцами я разберусь. Что-нибудь еще?

— Пока все.

— А этот молодой человек?

— Константин Кузнецов по прозвищу Язон. Думаю, ты о нем слышал. Заложник нехороших людей и обстоятельств. Ну, не буду вам мешать. Счастливо провести вечер.

Кажется, Чернов прошептал мне вслед ругательство, не исключаю, что как джентльмен да еще и в присутствии дамы он произнес его мысленно. Но в любом случае его огорчило, что я пришел на встречу с Язоном. Константин Кузнецов мог запросто поломать их с Веселовым игру, сообщив своему шефу-шатену, как он ошибается насчет нового привлеченного к делу агента. А мне нужно было подстраховаться. Я не то чтобы не доверял частному сыщику, но просто не хотел дать ему возможность развязать руки. Ибо в определенных условиях и стесненных обстоятельствах Чернов мог пойти на сотрудничество с моими оппонентами, а мне бы этого очень не хотелось. Во-первых, он знал обо мне если не все, то очень многое, а во-вторых, его помощь мне должна была скоро понадобиться.

— Я сразу понял, что этот Веселов засланный казачок. Сволочь Харитоша.

— Твоя сообразительность делает тебе честь, Костя. И ты, кажется, надеешься получить пожизненный пенсион за свою старательность?

— Не пугай меня, граф, этим людям незачем меня убивать.

— Не смеши меня, Костя. Ты потенциальный покойник. Вы с Наташей слишком много знаете, чтобы оставлять вас в живых. Как только они решат все вопросы, так сразу же вас устранят.

Язон был хоть и легкомысленным человеком, но далеко не глупым. А жизнь на грани смерти обостряет умственные способности. Надо полагать, он уже не раз прикидывал возможные развязки ситуации, в которую по неосторожности и глупости угодил, и не мог отрицать того, что финал окажется именно таким, как я ему сейчас предсказал.

— Хочешь, чтобы я работал на тебя?

— Нет. Я хочу, чтобы ты работал на себя. Ты живешь, пока обладаешь нужными твоим хозяевам знаниями. Ты один из немногих, кто знает в лицо Веневитинова. Я так понимаю, что они держат тебя на длинном поводке. Ты ведь не собираешься предавать сестру?

— Иди ты к черту, граф, — процедил сквозь зубы Язон.

Он думал о бегстве. И я не собирался его за это осуждать. У них действительно было мало шансов, и у Кости, и у Наташи, выбраться живыми из этой истории, так почему бы не попытаться спастись в одиночку, если уж невозможно сбежать вдвоем. Будь у него твердая уверенность, что длинные руки до него не дотянутся, он, пожалуй, рискнул бы. Но у него, похоже, уже сложилось преувеличенное представление о могуществе своих новых хозяев. И нельзя сказать, чтобы эти представления были в корне ошибочными. Но в этом мире нет ни всемогущих людей, ни несокрушимых организаций. В любой игре есть шанс, и у сильных, и у слабых, и у тех, кто давно сидит за карточным столом, и у тех, кто впервые взял в руки карты. Но для того, чтобы воспользоваться этим шансом, надо играть, а не опускать руки при первой же неудаче.

— Теперь, Костя, не только ты знаешь Чернова, но и он знает тебя. И, если с Веселовым случится какая-нибудь неприятность, мы найдем, с кого спросить.

— Не надо меня запугивать, Строганов. Я не такая сволочь, как ты воображаешь.

— Я тебя не пугаю, Костя. А что до твоих нравственных качеств, то я тебе просто напомню о Каблукове и о том, что тюрьмы ты избежал чудом, что при определенных обстоятельствах это чудо может выдохнуться.

— Каблукова действительно убил я, но это получилось почти случайно.