Онлайн книга «Всадник рассвета»
|
За годы моей офицерской службы я так сроднился со старым крестом, что обращал внимание на него только тогда, когда надо было заменить в очередной раз поистершуюся тесемку. В таинственную суть креста я не особо верил, но относился к фамильному талисману с должным почтением и бережностью. И вот теперь дедовский крест, оказывается, не только спас мне жизнь, но еще обеспечил титул некого неведомого Посланника! Может, в этом и была его главная тайна и именно об этом говорило наше древнее родовое пророчество? Еще раз оглядев ожог на груди, я пришел к потрясающему выводу: ожог этот мог быть сделан только крестом. Форма и место ожога говорили сами за себя. Значит, в тот самый момент, когда меня распнули на жертвенном камне, нательный крест внезапно сильно раскалился. Именно вид моего полыхающего огнем креста и напугал тогда старичков-вурдалаков. Покопавшись в памяти, я с удивлением обнаружил, что нынешнее спасение меня крестом было, скорее всего, далеко не первым. Как же я был слеп, что не сумел разгадать этого раньше! И сбывающиеся семейные пророчества, и недавнее собственное спасение были просто невероятными, однако никакого иного объяснения происшедшему я не находил. А если учесть мое не менее непонятное перемещение в древний языческий мир, то чего удивляться всему остальному! Здесь было над чем подумать… * * * В последующие две недели ничего особенного не произошло. Все было достаточно однообразно. Хотя на обхождение жаловаться было бы грешно. Поили и кормили же как на убой. Каждое утро перед рассветом ко мне приходил Любомудр, и мы вместе с ним поднимались на вершину Небесного Холма встречать солнце. Едва огненный диск показывался на горизонте, верховный жрец вставал на колени, а я рядом с ним. — Здравствуй, Пресветлый! — протягивал к солнцу свои иссохшие морщинистые руки Любомудр. — Здравствуй и благослови нас на новый день! Затем я, сидя у подножия холма, подолгу беседовал с Любомудром о смысле жизни и строении окружающего мира, о богах и обычаях здешних земель. — Где я нахожусь? — спрашивал я моего седобородого учителя. — Все мы, и ты тоже, находимся в Яви! — Что такое Явь? — Явь — это все текущее и настоящее, все, что сотворено Правью! — А что же было до Яви? — До и после Яви есть Навь. А в Прави есть Явь! — Понятно, — кивнул я Любомудру, хотя, разумеется, все услышанное еще предстояло хорошо обдумать. — Кроме Яви, Нави и Прави, — продолжал старый волхв, — есть еще и Ирий! —?!! — Из Ирия сияют нам души наших пращуров. Там плачет и речет Желя, если мы пренебрегаем Правью, Явью и Навью. — Но как можно пренебречь сразу прошлым, настоящим и будущим? — уже совсем запутавшись, вопросил я. — Кто сим пренебрегает и глумится над истиной, тот не достоин быть Дажьбоговым внуком, ибо лишь моля бога и имея чистые души и тела, можно получить духовное единство с праотцами нашими и богами, слившись в единую Правду! — Спасибо! — искренне пожал я руку старому и мудрому волхву. — Кажется, я что-то понемногу уже начинаю понимать! — Наша жизнь бренна, — сказал уходя Любомудр. — И мы сами тоже. А потому нам надо трудиться над своей Душой и биться с врагами, не выпуская из рук освященный кровью меч! Я и вправду не кривил душой перед стариком Любомудром. Может быть, я не до конца еще разобрался во всем сказанном, но общую суть того, что объяснял мне Любомудр, я уже начал чувствовать. Придет время и я непременно разберусь во всем до конца. Встретив солнце, старец вел меня к себе в землянку, где поил тягучим и сладким напитком. — Что это? — спросил я его, с удовольствием осушив деревянный ковш впервые. — Это лучший из напитков: мед-сурья с девясилом и щавелем! — К чему он мне? — удивился я. — Когда вполне достаточно и простого молока! — Сурья — это молоко воинов и наш небесный корм! — терпеливо пояснил мне Любомудр. — Дадена же она нам от священной коровы Земун. В сурье мы варим тайные травы и пьем ее для бодрости тела и духа, а также для чистоты душ и помыслов! — Ну тогда все ясно! — кивнул я, а старик налил мне еще один ковш целебного напитка. Время до обеда мы проводили в беседах, после обеда я обычно отдыхал (адмиральский час есть адмиральский час!), а затем до темноты упорно осваивал нелегкое дело верховой езды. Вечером меня, по обыкновению, поили каким-то сладким отваром, и я почти замертво падал на свое ложе из свежескошенного пахучего сена. Что случилось со мной, что происходит теперь и что будет дальше — все по-прежнему оставалось для меня полной загадкой. Впрочем, постепенно что-то в моей непонятной жизни все же менялось. В один из дней Любомудр повел меня вниз с холма к стоявшей в отдалении кузнице. Краснолицый кузнец-бородач уже поджидал нас. Едва я подошел, он встал на одно колено и, склонив голову, протянул мне двумя руками меч. Я принял его молча и так же молча стал разглядывать. Меч был достаточно тяжел, обоюдоостр, лезвие отливало матовым светом. Судя по рукояти, меч предназначался для удержания двумя руками. — Зачем два лезвия, когда достаточно и одного? Кроме того, это, наверное, затрудняет изготовление? — поинтересовался я у кузнеца. Тот поднял на меня глаза. Во взгляде его читался интерес, смешанный с недоумением. — Куя мечи наши, чтобы поражать врагов с обеих сторон, я передаю им силу божественную! — В таком случае все ясно! — кивнул я коленопреклоненному кузнецу. — Бери этот меч, он твой! — велел мне Любомудр. — Однако вначале тебе предстоит еще научиться владеть им! — Старик сделал едва заметный знак рукой, и из-за деревьев выступил здоровенный кряжистый воин. — Это Вакула! — кивнул на здоровяка Любомудр. — Он научит тебя драться! Вакула без долгих рассуждений отобрал у меня боевой меч и сунул мне в руки не менее тяжеленный, но тупой. Не успел я разобраться что к чему, как мой новый учитель рубанул своим мечом по моему с такой силой, что тот вылетел из рук. — Не ладно! — пробасил Вакула, кивнув на валявшийся в траве меч. — Подними! Я беспрекословно поднял меч, и мы продолжили урок. Обучение мое было весьма своеобразным. Вакула рубился со мной своим не менее тупым мечом на полном серьезе и наносил удары что есть силы. Разумеется, мне было нелегко, но я сумел понять: чтобы выжить в этом суровом мире, надо уметь владеть оружием, а потому стоически переносил уроки. К моей радости, дело освоения меча продвигалось достаточно успешно. Даже удивительно, но я столь быстро схватывал все нюансы доселе неведомого мне боя, что даже мой беспощадный и неутомимый учитель вынужден был признать мое мастерство, когда я однажды, неожиданно для себя самого, нанес ему впечатляющий удар по голове. Помимо рубки на мечах, меня столь же безжалостно и усиленно учили стрельбе из лука, владению копьем и щитом. Так что скучать было некогда, а к вечеру тело ломило от усталости и боли. |