Онлайн книга «Война Ретифа»
|
— Она ваша, добрые господа, — сказал он наконец, делая сразу несколькими руками приглашающий жест. — По крайней мере на ближайшие полчаса. После этого срока вам придется уплатить столько же, сколько вы уплатили сейчас. — Принеси нам вина, — приказал Инарп, разваливаясь на колченогом обшарпанном стуле. — Сколько угодно. Только что доставили из варильни. Четыре монеты, добрые господа, за кварту. Пожелаете взять с собой в бутылках — пожалуйста. Шесть монет. Да, кстати, могу предложить новинку! Называется «Пепси». Приобрел по случаю на южном базаре. Пять монет — не деньги. — Ты — контрабандист! — Инарп грохнул кулаком по столу. — Мошенник! Вор! Мы берем «Пепси». В бутылках. Ну, живо, живо! — Это как угодно, — торопливо проговорил хозяин и убежал выполнять заказ. — Группа против таких, как этот барышник, — сказал Инарп глухо. — Ты думаешь, что Фудсот — гражданин Лумбаги? Да он ради двух монет готов стать на колени перед всяким подонком! — Как вы выразились? Гражданин Лумбаги? Да, он, конечно, не тянет на гражданина, но… Это слово вообще необычно звучит в ваших краях. — Даже чужеземец в состоянии разглядеть, что планета находится в руках кучки реакционеров, которые думают только о себе! — Любопытно, — сказал Ретиф, затягиваясь легким наркотиком местного производства. — У меня впечатление о нынешней обстановке не как о диктатуре элиты, а как об абсолютной анархии масс, — не поймите это слово превратно. Нет, действительно! Именно поэтому мы, земляне, и прибыли сюда… — Не надо мне рассказывать, почему вы прибыли, я это прекрасно знаю! Эта ваша Комиссия Мира… Я знаю всю ее подноготную! Вы, земляне, и те злосчастные гроасцы очень энергичны. Да, мы не можем жить между собой так, как это принято у вас. Сейчас мы деремся друг с другом очень сильно, сильнее даже, чем когда–либо раньше. Наши предки, постоянно враждовавшие племенами, и то так не воевали. Мы воюем изощренно. Старое правило: тресни меня по хребту, а я тресну тебя по башке — оно сегодня уже кануло в Лету, как примитивное. Но это наша жизнь и мы не нуждаемся в том, чтобы нас мирили чужеземцы! — Хорошо, — прихлебывая из бутылки, сказал Ретиф. — А эта ваша Группа… Как она себя проявляет? — Пока нас мало — тринадцать членов. Но мы уже имеем некоторые средства, не говоря, понятно, уже о желании. Мы не устанем работать, пока режим на планете не изменится! — Вы что же, хотите раздать богатство всем без исключения и в равных частях? — Мы не сумасшедшие. Добыча есть добыча, она будет нам наградой за нашу работу, за самоотверженный труд. — Такова, значит, ваша идея Перераспределения! — воскликнул Ретиф, всплеснув руками. — Да нет же! — Инарп, казалось, немного запутался. — Жадность! Самое разукрашенное, разодетое чувство! Обыкновенная вековая жадность! — Реалистично, — заметил Ретиф. — Ну, хорошо, вы с добычей. А остальные как? — В рабство. Скажем, вам, землянам, а? Купите? — Откуда такие мысли? — Вы, земляне, похожи на нас. И вы, и наша Группа — выше толпы и способны ею руководить. Это раз. Я слышал, что вы испытываете удовольствие, отнимая у одного его собственность и передавая ее другому. А наше Перераспределение — разве не та же самая штука? Это два. — Порой трудно выбрать: у кого отнять и кому передать. — Напротив, очень просто. Обладание собственностью — это подобие моральной проказы: владельцы собственности бедны духовно. Мы их собственности лишим. — Но если затем передать ее таким, как вы, то вместе с нею придется автоматически передать и духовную скудость, не правда ли? — Абсолютно разные вещи, землянин, — быстро проговорил Инарп, его руки изо всех сил вцепились в край стола. — Как насчет первой партии автоматов, танков, бомб, огнеметов? Мы ведь с вами будем заодно? — Возможны административные проволочки, Инарп. Даже такой понятливый человек, как посол Паунцрифл, пожалуй, с трудом сможет поверить в то, что вы, простите за выражение, пока кучка оборванцев, являетесь законными наследниками престола планеты… — А теперь я скажу самое главное, — Инарп понизил голос. — Ведь сегодняшний кризис на планете — это во многом расовые отношения. — И что? — Кажется, ты ничуть не взволновался, — разочарованно проговорил Инарп. — Мне говорили, что стоит вам, землянам, только сказать это слово и вы уже начинаете подписывать чек… — Небольшое преувеличение. Так или иначе, но этот термин едва ли применим в отношении Лумбаги. Ведь у вас нет рас в привычном понимании этого слова. — Э, что это ты говоришь? — обиделся Инарп. — Я заметил, — ответил Ретиф, — что у вас глаза или, скажем, уши ничем не отличаются от глаз и ушей, что живут самостоятельной жизнью где–нибудь в ближайшем леске. — Ну хватит, Ретиф! Наш разговор принимает нежелательное направление… — Нет, действительно, — невозмутимо продолжал тот. — У меня стойкое впечатление, что более высокие формы жизни на Лумбаге создаются простой комбинацией более низких форм. — Я не желаю тут выслушивать твои бредовые эволюционистские доктрины! — взорвался Инарп. — Успокойтесь. В том, о чем я говорю, нет никакого кощунства или оскорбления ваших патриотических чувств, — не унимался Ретиф. — Просто я хотел сказать, что, например, вы представляете собой венец комбинационного соединения отдельных… — Обойдемся без перехода на личности, землянин! — Но постойте, Инарп, ведь в сказанном мною нет ничего такого! Ну разве покажется обидным вопрос о, скажем, вашем возрасте? — Не твоего это ума дело, Ретиф, запомни! — Я полагал, что для переворота вам необходима помощь землян… — Это так, но… — В таком случае это именно моего ума дело, запомните! — Что ж. Я точно не знаю свой возраст, — пробормотал подавленно Инарп, — но согласно самым проверенным данным, цифра эта колеблется в районе четверти миллиона… Это, конечно, приблизительно. Даже если ты скостишь пару столетий, это не будет иметь ровно никакого значения. — Понятно, — сказал Ретиф. — Значит, лумбаганец, у которого хроническая мигрень, больное сердце или сломана нога, просто–напросто обменивает поврежденный орган на новехонький? И вот наступает момент, когда его организм полностью обновлен и от старого не осталось и следа? Что же вы молчите? — В общем, так и есть, — торопливо проговорил Инарп. — Вернемся лучше к тому, о чем говорили в начале… — Так получается, что лумбаганец бессмертен?! Он никогда не умирает?! Но тогда возникает другой вопрос: а как же он появляется на свет? — Что же это?! Для вас, чужеземцев, и правда нет ничего святого?! Ретиф?! |