Онлайн книга «Дети погибели»
|
Помощник смотрителя Нефёдов шёл следом, пожимал плечами. Комаров остановился у камеры узника №5. Постоял, глядя в каменный пол и о чем-то задумавшись. Помощник смотрителя кивнул караульному, тот отпер двери. Комаров вошёл, и остановился. Нечаев стоял посреди камеры и сумрачно глядел на Комарова. Почему-то он был без сорочки, голый до пояса: наверное, в камере было жарко, но Комаров этого не заметил. Он смотрел на маленького Нечаева, на его землистое мальчишеское лицо, на выпирающие рёбра. И молчал. – Что, Александр Владимирович… – свистящим шёпотом спросил, наконец, Нечаев. – Кончать пришли, значит, с Нечаевым? Он покачнулся и внезапно взвизгнул фальцетом: – Вор! Иуда! Кому ты служишь, подлец? Комаров вздрогнул, ещё больше втянул голову в плечи. Глаза его снова стали странно вращаться. И вдруг, на глазах у помощника смотрителя и караульного генерал медленно повалился на колени. – Батюшка! – плаксиво сказал Комаров. – Не погуби! – Я тебе не батюшка! – тем же визгливым голосом прокричал Нечаев. – Или ты забыл, продажная твоя морда? Комаров внезапно заплакал. – Помню! Ваше Величество, помню! Готов принять любое наказание, ибо – да, грешен! Нечаев сделал шаг к Комарову. – Так кому ты служишь, жандармский прихвостень, сатрап? А? – Тебе, Ваше Величество, тебе! И Комаров внезапно начал стукаться лбом об пол. Помощник смотрителя разинул рот, шикнул на караульного. А Комаров всё бил и бил поклоны, пока на лбу не появилась кровь. – То-то же, иуда, – удовлетворённо сказал Нечаев. – А ну, пошёл вон отсюда, скотина, до ближайшей осины! Пошёл! Комаров замер на мгновение, потом вдруг вскочил и, пятясь задом, вышел из камеры. Строго взглянул на караульного. – А ты кому служишь? А? – Так вот… Его Величеству и служу! – вымолвил караульный, дико глядя на Комарова. – А! – голос Комарова потеплел. – Молодец. Служи, братец, служи! А мне уж недолго осталось… Он хотел ещё что-то сказать, но внезапно ноги его подкосились, он упал. Помощник смотрителя засвистел. Прибежали ещё несколько караульных. Подхватили Комарова под руки и потащили к выходу. Помощник с опаской заглянул в камеру Нечаева и тихо прикрыл дверь. Покрутил головой, развёл руками, и отправился следом. * * * Комарова вынесли из равелина. Подскочил комендант крепости генерал Ганецкий. – Александр Владимирович! Что с вами? Комаров закатывал глаза и махал куда-то рукой. – Нефёдов! – крикнул Ганецкий. – Беги за извозчиком. А вы – несите господина Комарова в мой кабинет! В кабинете Комарова уложили на диван, Ганецкий велел позвать доктора Вильмса, служившего в крепости, принялся хлопотать: подавал Комарову стакан воды, расстёгивал верхние пуговки шинели и мундира, подкладывал под голову диванный валик. И причитал: – Ах ты, Господи! На глазах у караула! У заключённых! Что же будет?.. Внезапно он заметил, что Комаров смотрит прямо на него. И не просто смотрит, – подмигивает одним глазом! Ганецкий рухнул в кресло, ничего не понимая. Рука невольно тянулась креститься… Неизвестно, сколько бы ещё продолжалась эта странная, невозможная сцена, если бы не явился доктор Вильмс: тучный одышливый старик. Комаров, увидев Вильмса, немедленно поднялся и сел. – А! Доктор прибыл, – сказал он. – Хорошо. Я прошу вас подождать пока в приёмной. И, пожалуйста, никому ни полслова! Ожидайте, я вас позову. Вильмс удивлённо пожал плечами, покрутил круглой белой головой. – Так вы не больны? – спросил он. – Болен, – не моргнув глазом, ответил Комаров, вытирая платком кровь с расшибленного лба. – Но болезнь моя к медицине отношения не имеет. Вильмс снова пожал плечами: – Как вам угодно, – и вышел, одышливо сопя. Некоторое время Комаров и Ганецкий молча смотрели друг на друга. Наконец Ганецкий рискнул спросить: – Это был спектакль? – Да, – Комаров кивнул и улыбнулся. – И, кажется, удачный. Как вы находите, Иван Степанович? Ганецкий внезапно покраснел: – Я нахожу… – с трудом выговорил он, сунув палец за ворот мундира, словно ему стало трудно дышать. – Нахожу, Александр Владимирович, что на этот раз вы зашли слишком далеко… Или это какая-то ваша игра?.. Скверная, очень скверная игра. – Нет, Иван Степанович, – отозвался Комаров, выпивая воды из стакана, стоявшего на столике в изголовье дивана. – Это ваша крепостная команда зашла слишком далеко. – Что вы хотите этим сказать? – прохрипел Ганецкий; лицо его было уже не красным, а бурым, с белыми пятнами на щеках. – Так-так, – пробормотал Комаров. – Выходит, вы не знали, что происходило у вас под носом, в Алексеевской равелине? – Что же… Что же там происходило? – Спросите у смотрителя, полковника Филимонова, Иван Степанович. Хотя я далеко не уверен, что вы не знали о том, что узник нумер 5 развратил охранников настолько, что они объявили его законным наследником престола. – Что-с? – Ганецкий приподнялся от неожиданности. – Что вы такое говорите? Комаров покивал. – Разумеется, Иван Степанович, вы и не могли знать, что караульные приносят Нечаеву с воли всё, что он пожелает. Они передают террористам, остающимся на свободе, записки и даже целые послания Нечаева. А он платит караульным деньги! При явном попустительстве начальника караула, смотрителя и его помощника! Ганецкий вскочил: – Но этого не может быть! – Увы, Иван Степанович, – печально заметил Комаров. – Дело в том, что я давно уже наблюдаю за этими фантастическими событиями. Нечаев, самый секретный государственный узник, из камеры руководит подготовкой покушения на Государя! Я давно понимал, что положение становится нетерпимым. Но, учитывая субординацию и особые распоряжения генерала Дрентельна, я полагал, что именно вы должны были начать служебное расследование… Теперь, когда я понял, что решительных шагов от вас не дождаться, я был вынужден разыграть этот спектакль. Таким образом, я останусь в стороне от будущего расследования, а вам предоставлю блестящую возможность отличиться перед генерал-губернатором фельдмаршалом Гурко… Комаров вспомнил что-то и рассмеялся. |