Онлайн книга «Дети погибели»
|
– Говорю же, бред, – повторил Желябов: – У нас теперь своих забот хватает! – живо поддержала его Перовская. – Надо новые квартиры подыскивать для динамитной мастерской и типографии. Надо паспорта менять. И всё – из-за предательства Гольденберга! – А может, – задумчиво сказал Тихомиров, – лучше помочь бежать Гольденбергу? Пока он ещё не всех продал… Желябов хмуро улыбнулся: – Ну да. Вызволить его из камеры, а потом вывезти за город, к Финским скалам, – да и пристрелить! Михайлов вздрогнул: – Андрей! Ты шутишь? – Отчасти… – туманно ответил Желябов и допил свой чай. – Постойте! – вмешался Морозов. – У меня другое предложение. Гриша уже, видимо, выдал всех, кого мог. Сейчас вспоминает, кого он ещё не выдал. А вот Мирский… Мирский-то пока ещё молчит? – Судя по сообщению Клеточникова, – молчит, – подтвердил Михайлов. – Вот! – обрадовался Морозов. – Значит, ему и надо бежать! Желябов удивлённо посмотрел на него. – Тэ-эк-с… – сказал он. – Значит, давайте теперь спасать Мирского… Или, может, всё же на Нечаеве остановимся? А про главное дело забудем? Морозов смутился: – Ну, отчего же забудем… Главное дело – террористическая борьба. – По методике Вильгельма Телля? – ядовито спросил Тихомиров. – Или Шарлотты Корде?.. Михайлов постучал ложечкой о стакан. – Ну, будет вам. Главное наше дело – все знают об этом – казнь тирана. – Во-от, – наставительно протянул Желябов. – А перед этим надо позаботиться о собственной безопасности, о наращивании производства динамита, о новых адресах и явках. А сколько у нас сейчас в Питере людей? Раз-два, и обчёлся! Чтобы Мирского из ДПЗ вытащить, человек пять потребуется. Минимум! И не на день-два – на несколько недель! Составить подробный план тюрьмы, установить, как сменяются караулы, кого из жандармов можно подкупить. Подготовить новую квартиру, а то и переправку Мирского за границу… Хлопотное это дело – побег из главной питерской тюрьмы! Её ведь не дураки строили пять лет назад, – Желябов повернулся к Морозову. – Вы, господин партизанский методист, в этой тюрьме тоже посидели. И как, по-вашему, можно устроить оттуда побег? – Ну… – Морозов помолчал. – Мирского ведь не вечно будут в ДПЗ держать. Начнут возить на допросы и очные ставки, затем, скорее всего, переведут в Петропавловку, или в Литовский замок… Значит, можно попытаться перехватить его в карете… – Нет! – пристукнул кулаком по столу Желябов так, что стаканы зазвенели в подстаканниках. – Нам сейчас не предателей спасать надо! И не сумасшедших, вроде Нечаева! Надо сначала главное ДЕЛО сделать! – Я согласна с Андреем! – сказала Перовская. – Я тоже, – тут же отозвался Тихомиров. Михайлов оглядел присутствующих, помедлил секунду и заявил: – И я. Желябов снова развернулся к Морозову: – Вы остаётесь в меньшинстве. Впрочем, – усмехнулся он, – кажется, это уже стало традицией… Морозов пожал плечами, буркнул: – Если все против моего предложения… Я же понимаю. Я поддерживаю общее решение. * * * Байков дождался, когда приведут Кадило, вручил ему официальную бумагу с печатью. – Это тебе отмазка, – сказал Байков, усмехаясь. – Для твоего страшного пристава Надеждина… А теперь – пойдём. Так и быть, как важного гостя, до дверей провожу. Они вместе вышли из здания. Кадило тут же начал блаженно жмуриться под яркими солнечными лучами. – Что, брат, несладко в камере? – спросил Байков, краем глаза оглядывая набережную. – Ничего, жить и тут можно, – ответил Кадило. – Только вот холодновато… И клопы кусают. Байков оглядел его измятую форму. – Так ты и спал в одежде? – Ну-да… – То-то, я чувствую, от тебя, братец, лошадиным потом разит… Ну, ступай. – Байков погрозил пальцем. – Да смотри, в другой раз не попадайся… Кадило вздохнул. – Служба есть служба, – ответил он. Байков пожал плечами и вернулся в здание. А Кадило перешёл мостовую, увернувшись от лихача, и вдоль парапета бодро зашагал к ближайшему мосту. На предмостной площади стояли пролётки. Из одной из них выглянуло бледное женское лицо. Кадило остановился. – Ба! – воскликнул он, бросаясь к пролётке. – Мадли! Ты как здесь оказалась? – Тебя ждала, – ответила Мадли и как-то испуганно покосилась по сторонам. – Сказали, что выпустят сегодня. Вот и ждала! – Ну, это зря… И без пролётки бы обошлись, чего зря деньги переводить? – Пролётка… – Мадли как-то странно поводила глазами по сторонам. – Это так, только сейчас взяла… А то с утра на ногах: против дверей так и стояла… Кадило покосился на извозчика. Извозчик – молодой, с застывшим, как маска, лицом, почти горбатый, – молчал. Мадли пересела вглубь пролётки. Кадило, крякнув, влез, уселся и захлопнул дверцу. Извозчик тотчас же подхлестнул вожжами лошадь. Пролётка вывернула на мост. И полетела, прибавляя ход. – Мадличка! – Кадило снял помятую фуражку, потянулся к Мадли. – Обнял бы тебя, да вот незадача: в камере вошиков нахватался… – Ничего, – сказала Мадли. – Дома баньку истоплю, одёжу пропарю… И почему-то замолчала. Кадило бросил фуражку на сиденье, обхватил Мадли за талию. Притянул к себе. Голова у него побежала: талия была полной, нежной, мягкой, и от Мадли пахло так одуряюще… Но Мадли почему-то никак не отозвалась на ласку: сидела, словно одеревенев. – Ты чего? – спросил Кадило. Мадли вдруг часто-часто задышала. – Так… – прошептала она. Тут Кадило почуял что-то неладное. Обернулся к окну: пролётка неслась по незнакомому кривому переулку. – Это мы куда? – спросил он удивлённо. Мадли не ответила. Переулок оборвался на берегу какой-то заросшей ивами речушки. За речушкой расстилался пустырь, заваленный кучами хлама, а ещё дальше дымили трубы мануфактуры. – Это где мы? – ещё больше удивился Кадило. Дверца распахнулась. Появилось белое лицо извозчика. – Иде – неважно, – странным, без выражения, голосом проговорил он. Ткнул в Мадли пальцем. – Ты вылазь. И иды. Мадли встрепенулась. |