Онлайн книга «Хранитель ключа»
|
— Выпьем за наше спасение. И за его творца — деву Ольгу! Возражений не последовало. Рюмка водки натощак подействовала освежающе, резко, словно пощечина. Кровь прилила к лицу, стало жарко. Иль, может быть, Ольга покраснела еще до выпитой рюмки? — Так расскажите… — проговорил Евгений, тут же наливая по второй. — Расскажите, откуда вы такая расчудесная. — Ранее… Да так ли важно? Училась в университетах с труднозапоминаемыми названиями, в городах далеких. Работала на стольки фабриках и заводах, что все не упомню. — Часто меняли место работы? — полуулыбнулся Аристархов. — Наверное, тяжело даме работать на мужской работе? — Пролетарская революция уровняет в правах мужчин и женщин. — вмешался в разговор Клим, и тут же зачем-то покраснел. — Ну я в этом конкретно сомневаюсь. Попытки, безусловно, будут… Но ничем хорошим это не закончится. — Вы против феминизма? — удивилась Ольга. Не верите в движение суфражисток? В прогресс? Евгений еще раз вдохнул воздух, густо пропитанный духами: — Нет, отчего же, я за прогресс. Раньше для того чтоб привлечь мужчину женщины использовали приворотное зелье, готовили какие-то гадости из пепла и волос, то теперь для тех же целей пользуются пудрой, помадой… Так что да здравствует прогресс. А если серьезно… Евгений начал и замолчал. — Да простит меня Клим, но деление мира на женщин и мужчин есть наипрекраснейшим неравенством на свете. Всему свое место, и каждый на своем месте. Женщины созданы красивыми, чтоб вдохновлять мужчин на подвиги. Мужчины сильны, дабы защищать женщин, красоту. А если мы начнем уравнивать, получится существо не шибко сильное, и не совсем красивое… Выпили по третьей. Выловив вилкой маринованный гриб, Евгений хотел что-то сказать. Но не успел. — Жаль, потеряли Рихарда… — проговорила Ольга, голосом больше похожим на шепот. — Как он там… — А мне ничуть не жаль… — ответствовал уже осоловевший от водки Евгений. — Мне жаль людей, которые на него наткнутся. За соседними столами подобострастно шептались: — А вы слышали? Генерал Врангель взял Царицын. И сам Джугашвили бежал, переодевшись в женское платье, впрочем, не сбрив усы… И тут, будто сама по себе открылась двухстворчатая дверь. Из полутемноты коридора в обеденный зал вошли четверо. За их спинами почти сразу закрылись створки. Только все одно, в зале сразу стало всем зябко. Показалось, вошли они не из коридора, а из склепа, где холоду и смерти по-домашнему уютно. На пороге остановились, не то, привыкая к яркому свету, не то осматриваясь. Отдыхающие ответно оглядели их. Высокие, худые, черные плащи до пят, капюшоны, скрывавшие лица. Но заглянуть под капюшон хотелось меньше всего. С плащей капала вода, хотя будто бы на улице дождя не было. Кто-то пробормотал: — И как их пустил швейцар?.. Но вопрос остался без ответа. Даже вопрошающему стало ясно: таких попробуй не пустить. Такие пройдут по трупам. А кому хочется, чтоб по их трупам ходили? И четверо шагнули, освобождая из ножен мечи. Пошли в глубину зала. Шагали не в ногу, но четко. Подогнанные ранее без скрипа половицы стонали, молили о пощаде. Было понятно: они пришли сюда не обедать. Почувствовав что-то, вскочили офицеры из-за стола Подлецова, ощетинились стволами пистолетов. — Не стреляйте, и никто не пострадает… — устало предупредил один из вошедших. — Кроме полковника Подлецова. Странно, но пока четверо шли, никто так и не смог пересилить себя, нажать на спусковой крючок. Сам генерал сидел за столом совершенно бледный. Он не бежал — просто не понесли бы ноги. Лишь когда до фигур осталось с пол-сажени, выдавил: — А кто вы такие, позвольте спросить?.. — Нет времени. — был гулкий ответ. Взмах пяти мечей. Кровь. Карминовая струя упала на вечернее платье одной дамы. Красное на белом фоне хорошо смотрелось. Голова генерала упала лицом в салат. Обезглавленное тело расслаблено откинулось на спинку стула. И лишь тогда юный, молодцеватый поручик из двух револьверов и стал стрелять по фигурам в черном. Бил по-македонски, с обеих рук. И стрелял довольно сносно. Лишь раз пуля прошла мимо фигур. Остальные тринадцать пуль двух офицерских «наганов» попали в цель. Вернее, в цели. Стрелял, пока ударники не стали бить уже по стреляным гильзам. Тогда четыре черные фигуры повернулись. Сидящие в зале видели, как дыры на их одежде затянулись. Казалось, что плащи вокруг ран стали ветхими, рассыпаются в прах, в пыль. Эта пыль засыпает отверстия, затем становится тверже, превращается в ткань. Один из черных подошел к поручику. Руки в черных перчатках касались рукоятей сабель. Но их лезвия оставались в ножнах. Стал в двух шагах от офицера, так что они могли бы прикоснуться к друг другу, пожать руку, если на то есть желания. Но такое желание ни у кого не возникало. Зато поручик был единственным человеком, который видел лицо пришельца. Не мог не видеть. Говорят, некоторые седеют за ночь. Поручику, для того чтоб постареть и поседеть понадобилось не более пяти секунд. — Я убью тебя. — голос из-под капюшона грохотал глухо, словно снежок, брошенный в водосливную трубу. — Но не сейчас… Прости, но твое время еще не пришло. Затем черная рука протянула что-то зажатое в кулак поручику. — Держи… Это твое… Но за минуту постаревший поручик не спешил принять дар. Тогда ладонь раскрылась и повернулась руба. На пол посыпались нагановские пули. — Пора… — сказала фигура повыше. Та, что носила мечи за спиной. И четверо пошли вглубь зала. Говоривший с поручиком, шел чуть сзади и в стороне. Возле столика, где сидели Аристархов, Чугункин, Геддо и Ольга. Внимание проходящего привлекла последняя. Он сбил шаг, остановился, словно вспомнил что-то… — Ольга? Дочь Косты?.. Вас ли я вижу? Ольга сглотнула и кивнула. Евгений незаметно расстегнул кобуру пистолета. Но совершенно напрасно: — А мы ведь недавно гостили у вашего батюшки. — неслось из-под капюшона. — Он отошел от дел, но пребывает в добром здравии. И если бы ваш батюшка знал, что мы свидимся, то непременно бы велел вам кланяться. Ольга кивнула: — Передавайте ему тоже поклон, если попадете в те края. — Пренепременно. Впрочем, не знаю, слишком много дел… В это время трое прошли через весь зал. Тут же распахнулось окно, словно какая-то дверь, хотя потом владелец ресторана клялся, что окна у здания были на зиму закрыты и законопачены. С улицы ударил осенний ветер, задул свечи в эркерах, остудил горячие блюда, еще больше охладил водку. |