Онлайн книга «Если судьба выбирает нас...»
|
«Капитанъ ИВАНЪ КАРЛОВИЧЪ БЕРГЪ Московскаго 8-го гренадерскаго полка. Родился 22 сентября 1881 г. Палъ въ сраженiи 16 iюня 1917 г.» Чуть ниже под прочерком — все то же самое, но по-немецки. Вот только вместо «Иван Карлович» — просто «Johann», и в самом низу — «Ruhe in Gott». [147] У подножия памятника — небольшой венок с надписью «Dem Lieblingsmann und dem Vater». [148] Савка без слов возложил рядом и наш поминальный дар «От друзей и сослуживцев» и вместе с нами обнажил голову. Стоя на холодном ноябрьском ветру, я вспоминал этого строгого, но душевного человека с высоким лбом мыслителя и блеклыми печальными глазами. Отличавшийся в житейских делах типично остзейской флегматичностью, по службе Иван Карлович был суров, но справедлив. Будучи одним из младших офицеров нашего 3-го батальона, я всегда чувствовал уверенность в себе и в нем как в вышестоящем начальнике. Теперь же, стоя у строгого черного камня, ощущаю только глубокую печаль и чувство потери… Стоящий за спиной Савка начал было «Помяни, Господи Боже наш…»… Я подумал, что надо заказать заупокойную службу, но вовремя вспомнил, что лютеране не признают церковных заупокойных молитв — они верят, что только пока человек жил, за него можно и нужно было молиться. Пошел легкий пушистый снег. Снежинки, кружась в воздухе, оседали на наших непокрытых головах, таяли на лице… Покойся с Богом, Иван Карлович Берг, капитан московских гренадер… — Здравствуйте, господа! — произнес из-за наших спин тихий женский голос с едва заметным акцентом. — Вижу, вы пришли навестить моего бедного Йоганна? На дорожке стояли две дамы в темных пальто и шляпках с черными вуалями. Та, что постарше, тяжело опиралась на руку своей юной спутницы. Мы четко, как на параде, надели фуражки и поочередно представились: — Третьего батальона Московского гренадерского полка поручик Генрих Литус! — Запасного батальона Московского гренадерского полка подпоручик Александр фон Аш! — Анна Леопольдовна Берг… Вдова Ивана Карловича. А это моя дочь — Эльза… Упомянутая девушка сделала книксен, а мы в ответ склонили головы и щелкнули каблуками. Точнее, щелкнул я, а Генрих изобразил стойку «смирно» настолько, насколько это возможно сделать, опираясь на костыль. — Мы пришли помянуть Ивана Карловича. Ведь он был нашим батальонным начальником, — пустился в объяснения Литус. — Как только вышла оказия, мы взяли на себя смелость возложить венок от лица тех, кому довелось служить вместе с ним. — Я вижу, вы ранены? — Дама глазами указала на костыль. — Мы с Александром вместе находились на излечении в госпитале. — Это… После ТОГО боя? — Да. Мы оба были ранены в том бою под Розенбергом. Александр чуть раньше… — Скажите, господин поручик… — Анна Леопольдовна замялась. — Вы были при этом, когда моего Йоганна… Когда он умер? — Нет. Когда господина капитана… Ивана Карловича… — неуверенным голосом поправился Генрих, — ранили, я был в другом месте. Но так случилось, что нас вместе несли в лазарет… — Он что-нибудь говорил? — Лицо женщины побледнело, и она крепче сжала локоть дочери. — Иван Карлович был в беспамятстве… — убитым голосом проговорил Литус. Анна Леопольдовна покачнулась, и я бросился ее поддержать. — Благодарю вас, — еле слышно прошептала она. Потом медленным движением подняла вуаль и посмотрела в глаза бледному как смерть Генриху. — Я должна знать, как… Как это случилось! Но Геня молчал, стиснув изо всех сил перекладину костыля. На самом деле «это» произошло прямо у него на глазах. Они с Иваном Карловичем стояли у перископа на только что отбитом у немцев наблюдательном пункте, когда шрапнель разорвалась почти на бруствере. Свинцовый дождь хлестнул по всех, кто там находился: погибли вестовые и телефонист, Берг был смертельно ранен, а Литусу досталась одна пулька, раздробившая бедро. По сути, Иван Карлович заслонил Генриха собой… Вот об этом как раз и не стоило говорить… Никогда! 9
Жизнь в батальоне текла своим чередом: муштра, построения, отчетность и прочее, прочее, прочее… Кроме прочего — ночное дежурство по батальону раз в четыре дня. В целом я был доволен тем, как Дырдин справляется с обучением солдат и поддержанием дисциплины в роте. Жесткий и молчаливый, он одним только движением брови вгонял провинившегося новобранца в трепет. Поначалу я несколько раз наблюдал, как фельдфебель раздавал «особо отличившимся» увесистые тумаки. Пришлось провести с ним воспитательную беседу, поделившись богатым опытом, почерпнутым из будущего арсенала старшин 165-го полка морской пехоты. Дырдин проникся, и теперь наши «таланты» отбывали свои «залеты» в виде «лечебной физкультуры»: отжимания, приседания, ходьба гусиным шагом или наматывание кругов вокруг длиннющих корпусов Покровских казарм. Хотя в некоторых случаях было заметно, что кулаки у него чешутся. Я его понимал, ибо чувства фельдфебеля были мне понятны и знакомы, — новобранцы конца XX века отличаются от своих товарищей по несчастью из начала века только уровнем образования — и уж никак не способностью к «залетам». Кстати, намедни «залет» был и у меня — подполковник опять поставил мне на вид за отсутствие усов. Пообещав исправиться, я отделался приказом «удивить» начальство новой строевой песней. Расположившись в «штабной», я грустил, сидя со стаканом свежезаваренного чая в руках, разглядывая причудливые блики в начищенных боках самовара. Какие строевые песни я знаю? Местные не подходят под требования Озерковского по пункту «новая». Советские? Эти — не катят по идеологическим соображениям и из-за явных анахронизмов. Что еще? «Солдат молоденький в пилотке новенькой»? Не то! «День Победы»? «Десантная строевая»? «Нам нужна одна победа»? Или родимые «Мы — тихоокеанцы»? Все не то!!! Что делать-то? Не самому же сочинять! Давайте, господин подпоручик, мыслите масштабно! Какие еще источники могут быть? Ну конечно! Кино!!! Ведь «Нам нужна одна победа» — это песня из фильма! Какие у нас есть подходящие фильмы? «Гусарская баллада»! Там песенка есть «Жил-был Анри четвертый, отважный был король…» — вполне даже строевая. Хотя мои лопухи деревенские такого сложного текста не потянут… Мм… Сейчас башка взорвется! Эврика!!! |