Книга Земля ягуара, страница 95 – Кирилл Кириллов

В стену стукнулся шест. Держащийся за него человек, сверкнув мускулистым торсом, перепрыгнул через парапет, припал на одно колено и постоял секунду, ловя равновесие, а потом кувырком вперед исчез в темноте двора. Солдаты не успели даже моргнуть.

— Кто это был-то?! — заорал один, принимая на копье индейца.

— Почем я знаю? — прохрипел второй, рубя ступени лестницы, прислонившейся к стене. — Но докладывать мы о нем точно не будем.

К утру атаки прекратились. Как ни силен был враг, как ни бессчетно его количество, но и ему нужен был отдых.

Чуть рассвело, Кортес собрал капитанов, включая Ромку и его отца, на военный совет.

— Кабальерос, — обратился он к ним. — Думаю, не надо объяснять, как трудно наше положение. Ночная вылазка не удалась, наши потери огромны, еды нет, воды мы добыть не смогли, посему единственный выход, который я вижу, — выбираться из города. — Он жестом остановил выкрики с мест и продолжил: — Знаю. Все знаю. Поэтому я отдал нашим инженерам приказ соорудить подвижные башни, в которых поместятся человек по тридцать пехоты. Там будут сделаны бойницы, чтобы в любом направлении можно было стрелять из пушек, аркебуз и арбалетов. Каждую такую башню должен сопровождать отряд пехотинцев и конных. Но чтоб достроить сооружения, нам нужно еще часов шесть.

— Где же мы возьмем шесть часов? — спросил кто-то. — Мешики с минуту на минуту пойдут на штурм.

— Я думаю, нашему другу Гонсало де Вилья стоит принять вид Мотекусомы, выйти к своему народу и сказать им, что мы просим мира и собираемся покинуть город.

Все обернулись к Вилье-старшему.

Тот несколько секунд сохранял полную неподвижность, потом с силой разлепил губы, будто они были налиты свинцом, и проговорил:

— Я полагаю, что нельзя совершить невозможное. Они поставили над собой другого сеньора и решили не выпускать нас отсюда живыми, но я постараюсь. Когда это надо сделать?

— Прямо сейчас, — ответил Кортес.

— Хорошо, — проговорил он, вставая.

Ромка шагнул к отцу. Тот раскрыл объятья. Никого не стесняясь, они крепко обнялись. Ромка хотел что-то сказать, но дон Гонсало приложил к его губам кончики пальцев.

— Не надо сынок, потом, — произнес он и медленно пошел к двери, надевая на ходу свою шапочку с перьями.

Кортес отправился за ним. У крыльца сидели и стояли два десятка солдат с большими щитами.

Он приказал им следовать за собой, на ходу объясняя:

— Сейчас Мотекусома будет говорить с народом. Встаньте рядом и прикрывайте его щитами со всех сторон. Всем ясно?

Солдаты закивали.

— Давайте быстрее, он уже к стене подходит! — рявкнул Кортес.

Испанцы неторопливой рысью побежали вслед за великим правителем, который уже поднимался по лестнице к парапету.

Улицы постепенно заполнялись галдящими мешиками. Передовые отряды втекали на площадь. Лучники пробовали тетивы. Первые стрелы легли с большим недолетом, но это было лишь начало.

Томас Говард стоял в сторожевой башенке, наблюдая за происходящим сквозь узкие бойницы. Несколько раз он пытался добраться до Мотекусомы, но испанцы надежно охраняли его.

Что же касается Вильи-младшего, то тут все было еще сложнее. Капитан все время где-то пропадал, а разыскивать его означало привлечь к себе внимание либо подставиться под мешикские камни и стрелы. Выход один — убить обоих, а королю доложить, что это сделали индейцы. Узнать, мол, ничего не удалось, а трупы видел сам. Делать это надо как можно быстрее, потому что в крепости становилось жарковато. Испанцы с большим трудом отбили вчерашний приступ, с треском провалили ночную экспедицию и вряд ли переживут сегодняшний день.

Не Мотекусома ли поднимается на стену? Неужто он решил поговорить с народом? Очень интересно. Сэр Томас достал из-под плаща арбалет и потянул зарядную машинку.

Когда голова Мотекусомы появилась над парапетом, площадь замерла. Толпа, привыкшая беспрекословно подчиняться касикам, остановилась. Обстрел прекратился, так и не набрав силу. Вскоре на площади было яблоку негде упасть. Все желали увидеть и услышать великого вождя.

Мотекусома развел в стороны руки, потом развернул их ладонями вверх и протянул к подданным. Первые лучи солнца осветили его, заиграли на многочисленных драгоценностях.

— Любезные мои подданные, — разнесся над притихшей площадью голос правителя. — Наши враги осознали свое бессилие перед лицом наших богов и людей. Они больше не хотят подношений и жертв, единственное их желание — покинуть нашу страну и уплыть на своих кораблях обратно на восток.

Народ ответил недовольным ропотом.

— Властью, данной мне небом, землей и великими богами, призываю вас прекратить войну и дать им возможность уйти восвояси.

Из толпы появились четыре знатных касика и встали под тем местом, где стоял вождь.

— Мы любим вас по-прежнему, но уже поставили над собой другого господина, вашего родственника, — сказал один из них. — Им стал Куитлауак, сеньор Истапалапана. Вчера он погиб в бою, и тогда его место занял ваш племянник Куаутемок.

Губы Лже-Мотекусомы дрогнули.

— Презренные, как могли вы нарушить волю богов и заповеди предков и выбрать себе другого вождя, когда я еще жив и занимаюсь укреплением нашей мощи!

— Мы не прекратим войну, пока не умертвим всех пришельцев, — ответил касик. — Мы обещали это своим богам. Каждый день мы просили Уицилопочтли и Тескатлипоку, чтобы ты, великий правитель, смог освободиться из плена целым и невредимым. Мы будем относиться к тебе с великим почтением, но сначала убьем белых людей.

— Мои подданные!.. — Лже-Мотекусома вновь развел руки.

— Мы больше не твои поданные! — раздался голос. — Наш повелитель теперь Куаутемок!

Часть толпы подхватила его и стала кричать:

— Куаутемок, Куаутемок!

Почувствовав недоброе, Ромка, поставленный со своими меченосцами у пролома, проделанного вчера, бросился к той части стены, где стоял отец.

Кортес стал пробираться туда по стене, пригибаясь за высоким парапетом.

— Подданные мои! — крикнул Мотекусома.

— Куаутемок! Куаутемок! — ответила площадь.

Солдаты вскинули щиты.

— Вилья, уходи оттуда! — заорал Кортес.

— Папа! — крикнул Ромка, взлетая по лестнице.

Шквал камней обрушился на щиты. Стрелы и дротики превращали их деревянные поверхности в спину дикобраза.

— Вилья, уходи! — орал Кортес.

— Папа, спускайся! — кричал Ромка.

Правитель покачнулся, руки его опустились, затем поникли и плечи, и он мягким кулем упал на руки подбежавшего сына. Глаза его остекленели, на губах пузырилась пена. Из шеи торчал тяжелый арбалетный болт.