Онлайн книга «Отрок московский»
|
– Уразумели, батюшка, уразумели… – Но в благодарность вы мне быстро и без утайки поведаете, что за мадьярский купец тут был. И во всех подробностях. Глядите у меня! Финн поднялся, вытянувшись во весь свой немалый рост, и вроде бы достал макушкой до грязных балок. Ванька пополз к нему, будто огромный жук, норовя поцеловать онучи. – Стой! Хозяин послушно замер. – Поднимись и говори! Да смотри у меня – узнаю, что наврал! Распрямив спину, но оставшись на коленях, Паленый зачастил, стремясь выложить все, что знал, изо всех сил борясь с желанием приукрасить хоть чуть-чуть, для большей весомости, свои признания. Третьего дня, по его словам, рыцарь-франк завтракал после ежедневного утреннего упражнения с мечом. От всего рожу воротил – то ложка ему грязная, то яичница подгорела, то хлеб не такой… Вдруг на дороге зашумело, загремело. Кони ржут, люди ругаются не по-нашенски. Вошел боярин – дородный весь из себя, в шубе богатой, шапка с пером птицы заморской, усы… В общем, все как полагается именитому боярину. Но назвался купцом. С ним охранники с именами чудными. – Дьёрдь, Лайош… – подсказал Никита. – Да кто их запоминал? – беспечно отмахнулся Паленый. И продолжал увлекательный рассказ. Мадьяр много было. Дюжины две, если со слугами и с конюхами. Груз везли на санях, а отдельно – балок закрытый. Вот купец Андраш – услышав это имя, Никита встрепенулся и обвел взглядом друзей – перво-наперво потребовал комнату отдельную, да чтобы чистую и теплую. И чтобы запиралась к тому же на засов. Он-то, Иван то есть, бегом бабу погнал готовить все по требованию богатея, а сам тут крутился. Слышал, как мадьяр подсел к рыцарю, поздоровался вежливо и долгий разговор завел. – О чем говорили-то? – Комната ему зачем? – в один голос спросили Вилкас и Никита. Комната ему для боярышни именитой, которая с ним путешествует, пояснил Паленый. Ее после из балка вывели и с большущим почтением наверх проводили. Чтоб отдохнула с дороги. – Баба моя ей после два ведра воды горячей отнесла да лохань. А купец еще ругался, что не торопимся мы… – Девица хороша собой, слов нету… – вмешалась хозяйка. – Токмо злая! Так глазами и зыркала по сторонам. Попал бы ножик под руку, точно всадила бы купцу в брюхо. – За ней два охранника приглядывали, а после у дверей сторожили, да один с заднего двора за окном следил. А тот Андраш прямо млел, когда на нее смотрел. Все говорил «инштар» [131] да «лекем» [132] . И глаза закатывал… – А конь с ними был? – воскликнул Улан-мэрген. – Какой конь? А, конь… Было много коней. – Да нет, ты не понял! Красавец конь, будто из золота отлитый, был? – Не знаю, не глядел я… – А что ж ты делал? – Слушал, – хитро прищурился Ванька. – А зачем тебе? – удивился Финн. – Да незачем, – растерянно пробормотал хозяин. – Дай, думаю, послушаю. Вдруг кому из добрых людей пригодится, они серебришка подкинут… – Ох, ушлый ты мужик! – хохотнул Любослав. – Только врешь все. Любопытства ради слушал да подглядывал. Верно? – Верно, – сокрушенно вздохнул Паленый. – Вот видишь, как приятно правду говорить, – улыбнулся Финн. – Продолжай, добрый человек, продолжай сказывать, а мы послушаем. И Ванька, рад стараться, поведал, что боярин, сказавшийся купцом Андрашем из Пожоня, ожидал здесь доверенного человека от Фридриха фон Штайна – крестоносца из Ливонского ландмайстерства, который всеми делами сейчас заправляет в Полоцке. А рыцари, враждовавшие с архиепископом рижским, сперва продали право княжить в городе за триста марок серебра Витеню из Новогрудка, а после одумались и в Полоцк вернулись, хотя денег литвину обратно не отдали. Так что быть войне, каждая кошка скажет. У франка тоже какой-то интерес к фон Штайну был. На том они и спелись. Вместе дождались гонца. Вместе уехали. И девица с ними. Вот и все… Поблагодарив хозяина, Финн отпустил его, добавив к монетке Вилкаса еще свою – чуть побольше и не такую корявую. – Ну что, вьюноши? Теперь уж точно знаем, что в Полоцк нам надо? – Точно, – кивнул литвин. – И знаем, что Чак к немцам едет. А то догадывались только. – Хорошо бы в дороге их догнать… – вздохнул ордынец. – Не догоним, – покачал головой Вилкас. – Они завтра, если не сегодня, за стенами будут. Надо что-то выдумывать. Так, Никита? Парень кивнул. Вытащить Василису из города посложнее, чем просто напасть на обоз Андраша в лесу. Да если он еще с ливонцами спелся… Но деваться некуда – назвался груздем, полезай в кузов. – Вот что… В город я пойду один, – начал он. – Ну уж нет! – сразу возмутился Улан. – Это еще почему один? – поддержал татарчонка литвин. Никита понял, что предстоит долгий спор, но отступать от своих слов не собирался. Глава семнадцатая
3 февраля 1308 года от Р. Х
Заброшенная дорога, Баварский лес [133] Перегородившую дорогу рогатку первым заметил брат Жиль. А ведь они думали, что оторвались от любой погони и достаточно углубились в малообжитые места. На протяжении двух недель, пока отряд медленно преодолевал лигу за лигой в левобережье Дуная, все дальше забираясь в леса между Баварским герцогством и Богемией, они не встретили ни одного человека. Ни охотников, ни пастухов, ни лесорубов. А тут сразу два десятка. Причем настроены весьма недоброжелательно. Впереди собравшейся у рогатки толпы стоял рыцарь. Ну, может быть, конечно, и не рыцарь, но его доспехи существенно отличались от остальных. На голове хундсгугель [134] , украшенный черным плюмажем. Кольчуга усилена наплечниками и налокотниками. На груди – зерцало [135] с какой-то гравировкой. Правда, из трех перьев, венчавших шлем, два сломаны и свисали, словно хвост побитой собаки. Наплечники покрывали рыжие разводы ржавчины, а рисунок на зерцале вряд ли кто-то смог бы прочитать, настолько он зарос грязью. Зато опирался рыцарь на устрашающего вида моргенштерн, а его пояс оттягивали сразу два широких кинжала в деревянных ножнах. |