Онлайн книга «Клинки Порубежья. Книга 1. Окаянный груз»
|
– Ага! А хозяйку по голове, – вмешался надзиратель. Тот, что был с факелом. – Так не насмерть же, – виновато промямлил бывший солдат. – Легонько, чтоб не орала… – Кто ж знал, что она шляхтянка? – добавил второй из мародеров – курносый. Вздернутая верхняя губа открывала два крупных резца. За это он был удостоен прозвища – Заяц. – Ясно, – кивнул Шпара. – Все с вами ясно. Втроем мародерствовали? – А то? – Молодцы… Просто соколы. Встать вправо. – Он резко дернул головой, показывая, в какую именно сторону должны отойти заключенные. – Так. Ты… – Сотник замер напротив лесника. – За что? – А не хрен… – буркнул бородач. – Что «не хрен»? – не понял Войцек. – Бабе рот открывать не хрен. – Жену он прибил, – вновь пришел на помощь надзиратель. – Насмерть. – За что? – А вот говорит: «Не хрен рот открывать». – За что жену-то убил? – Сотник глянул в едва заметные из-под лохматых бровей заплывшие глазки лесника. – А не хрен. – Говорливый, а, Хватан? – обернулся Войцек к своему кривоногому спутнику. – Страсть, – согласился тот. – Орясина орясиной, – прибавил второй, скуластый. – Верно, Грай. Нам такой без надобности. Влево! – Так. Ты, молодой, за что? Ендрек не сразу сообразил, что сотник обратился к нему. Попытался ответить громко и задорно, но пересохшее от волнения горло не послушалось. Пришлось сперва откашляться. – За правду! – То есть? – Стишок крамольный пел на площади. – Охраннику, похоже, доставляло удовольствие показывать свою осведомленность. – Сам же нас благодарить должен. Не подоспей стражники, толпа его потоптала бы. А он нос воротит. – Да? – удивился Войцек. – А что за стишок? Расскажи. Ендрек замялся. На правой руке порубежника на темляке висела грозная с виду нагайка. А ну как не понравится стих? – Не бойся, – перехватил его взгляд сотник. – Я бью только за дело. Студиозус вновь откашлялся и, решив: «А, будь что будет», с чувством, с расстановкой прочитал: Свиту князя вельможного Януша От казны не оттащишь и за уши. Как деньжат ни копи, Шкур с кметей ни лупи, Все по ветру развеют пожалуй что! Закончив, дерзко, с вызовом глянул на сотника и, заметив краем глаза перехватывающую плеть ладонь, привычно отшатнулся, съеживаясь и прикрывая глаза локтем. Боль обожгла. Но не плечи и голову, как ожидал Ендрек, резанула острой вспышкой пониже спины. Хотя, если разобраться, не такой уж и острой. Можно сказать, погладил. – Это тебе за плохую рифму в последней строчке, – напевно, видно, для того, чтобы не заикаться, произнес порубежник. Помолчал чуть-чуть и добавил с горечью: – Как вам, молокососам столичным, объяснить, кто вас грудью прикрывает на границе? Чтоб вы, между прочим, спокойно жили и родительские деньжата прожигали. – Я не прожигаю! – вскинулся Ендрек. – Я образование получаю! – Да? Студиозус? – Я окончил три курса медицинского факультета в Руттердахе! По рекомендации самого пана Каспера Штюца, между прочим! – Вот так даже, да? – ощерился сотник. – Вот и сидел бы в Руттердахе! Оттуда ж видней, что тут в Прилужанах творится! – Не усидел я! – Ендрека, что называется, понесло. Он понимал, что сейчас обещанные стражниками десять плетей могут показаться за счастье, если осерчает суровый порубежник, но сдержаться уже не мог. – Когда на родине такое творится! – Какое «такое» творится? – свел брови к переносице Войцек. Хотел еще что-то сказать, но махнул рукой. – А, лешак с тобой, парень! Налево! Будущий лекарь вышел из строя и пристроился рядом с лесником. От бородача воняло почему-то псиной. Как ни странно, Ендреку этот запах показался приятным. Еще бы, после ночевок у бадьи с испражнениями… А Войцек Шпара уже допрашивал Хмыза: – За что здесь? Бывший урядник собрался с мыслями и основательно, как привык делать любое дело старый солдат, ответил: – Ротмистру в ухо дал. – Ротмистру? Из гусар, что ли, будешь? – Так точно. Крыковская хоругвь. Этой весной нас ближе к Ракитному перебросили. Войцек внимательно оглядел его. Да, настоящий гусар. Подстриженные в кружок наполовину поседелые волосы, золотое кольцо в левом ухе, усы не закручены, а вытянуты книзу и почти касаются ключиц. – Что ж ты, гусар, старших по чину бьешь? – почти сочувственно проговорил Шпара. – Псу под хвост таких старших по чину, – просто ответил Хмыз. – Без году неделя ротмистр, мамкино молоко на усах еще каплями, а туда же – учить. – На то он и ротмистр. – Да пусть он хоть трижды хорунжий будет. Я тридцать лет в седле. Он меня учить будет за конями ходить! – Может, и так, – покачал головой Меченый. – Все равно нельзя. – Так я от наказания и не бегу. – Это виселица, – несмело пробормотал надзиратель. – Знаю! – рыкнул на него Войцек. – Вправо! Прошло совсем немного времени, и возле Ендрека с лесником переминались с ноги на ногу все нищие во главе с Губошлепом, старательно стонущим и задирающим больную ногу. Остальные обитатели тюрьмы застыли в подобии строя у правой стены. Войцек Шпара медленно пересчитал их. – Шестнадцать. Да вас двое. – Разом – восемнадцать, – кивнул Хватан. – Двоих недостает до п-полных десятков, – заметил Войцек. Махнул рукой. – Эй, вы, двое! Сюда! Плеть указала на лесника и, Ендрек изумился, не поверив вначале собственным глазам, на него. – Что, д-два раза повторять надо? – нахмурился сотник. – Быстрее, остолопы! – подогнал их Хватан. – Раз в жизни, может, такой фарт… Они приблизились к Войцеку. – Ты хоть на коне усидишь? – поинтересовался порубежник, глядя снизу вверх на лохматого лесника. – Дык… Это… – Яснее можешь сказать? – Да. – Что «да»? – Дык… усижу. – А ты? – этот вопрос предназначался студиозусу. – Не знаю, – растерялся парень. – Приходилось, но недалеко… – Значит, н-научишься, коль приходилось. А нам лекарь не помешает. Дорога долгая, мало ли что. Ендрек кивнул, а сам уже подумывал дать деру, оказавшись на свободе. Как они втроем будут с полутора десятками управляться, стеречь? Может, и все так решили? Из тюрьмы выбраться – и врассыпную. Пускай порубежники погоняются. |