Онлайн книга «Ворлок из Гардарики»
|
Коротышка-граф откашлялся и громко выкрикнул. Так, чтобы слышали все воины северного войска, а также чтобы его слова не миновали ушей рыцарей, застывших перед рядом щитов. – Поезжай, рыцарь, и скажи королю Гарольду, чтобы он готовился к битве. Норвежцам не придется говорить, что Тостиг, граф Нортумбрийский, покинул конунга Харальда сына Сигурда и перешел в войско его противников, в то время когда тот должен был сражаться на английской земле. Лучше уж все мы выберем одну судьбу – либо с честью погибнуть, либо с победою получить Англию. Я все сказал. Ступай! Тостиг величественно махнул рукой, отпуская послов. В этот миг Вратко показалось (да и не только ему, должно быть), что невысокий, плотненький, как гриб-боровик, граф вдруг вырос, раздался в плечах, едва ли не сравнявшись с Харальдом Суровым. Человек, всю жизнь искавший собственную выгоду, ссорившийся с братьями, споривший с отцом, восстававший против своего короля, грабивший и убивавший подданных английской короны, не пошел против чести. Он предпочел в грядущей битве, исход которой скрывался за туманом многих случайностей и стечений обстоятельств, сохранить верность клятве, которую он принес норвежскому конунгу. Урманы оценили его слова по достоинству. Заревели одобрительно в тысячу луженых глоток. Рукояти мечей застучали по щитам. Это был вапнатак – высшее одобрение чьих-либо слов или поступков, которое только встречалось у народов севера. Рыцарь, который вел переговоры, скривился, будто отведал прокисшего вина, без нужды огрел плетью коня, развернулся и ускакал прочь в сопровождении свиты. Через некоторое время по войску расползлась весть, что Харальд-конунг сказал, глядя вслед послу: – Невысокий муж, но гордо стоял в стременах. Кто был этот речистый муж? И граф Тостиг ответил, понурив голову: – Это был Гарольд Годвинссон, король Англии. Норвежский правитель побелел от гнева, и, когда повернулся к коротышке Тостигу, сакс отшатнулся. Харальду случалось убивать одним ударом людей, пошедших против его воли либо обманувших надежды конунга. – Слишком поздно ты сказал это, друг мой и союзник, – проговорил он, сурово сдвинув брови. – Они настолько приблизились к нашему войску, что этот Гарольд не остался бы в живых для того, чтобы поведать о смертельных ранах наших людей… Граф закусил губу. Но ответил твердо: – Это верно, государь. Неосторожный поступок для правителя страны, и могло бы случиться так, как ты говоришь. Мы много враждовали с Гарольдом и помириться по-настоящему уже не сможем никогда. Но я понял, что он тяготится этим, а потому хочет предложить мне жизнь и власть. Я отказался от его дара. Но я ценю его поступок. И я бы сделался его убийцей, если бы сказал, кто он. Я предпочел, чтобы он был моим убийцею, нежели я – его. Харальд смолчал. Не срезал Тостига ни гневным словом, ни острой шуткой. Возможно, задумался, как бы он сам поступил на месте Годвинссона. Вспомнил брата своего, Олафа Святого, которого в детстве таскал за усы, а позже сражался с ним плечом к плечу на поле Стикластадира против бондов. Конунг через силу улыбнулся и воскликнул: – Эгей, скальды! А ну, кто скажет лучшую вису к сегодняшнему сражению? Чьи слова и чье имя будут повторяться снова и снова на пирах храбрых мужей? Немалое войско притихло. Викинги, кажется, даже дыхание затаили, ожидая: кто первый откликнется на призыв правителя? Тьодольв сын Арнора из Исландии пробасил тогда так громко, что каждый из воинов, держащих строй, услыхал его: Коль вождь – пусть вершится Суд Господен – сгибнет От оружья, княжьих Сынов я не покину, Досель не рождалось Отроков под кровом Отчим, лучше этих, Меч носивших в сече. [93] – Хорошо! – одобрил конунг. – Хорошо, старый друг мой, но мрачно! Найдется ли кто из скальдов, кто вдохнет в нас не только желание умереть достойно, но придаст сил победить и добыть заслуженную славу? Сигурд легонько подтолкнул новгородца локтем, стараясь не задеть раненое плечо: – Давай, Подарок Ньёрда! Порадуй нас и Сурового правителя! – Нет. – Вратко покачал головой. – Не буду… – Почему? – удивленно шепнула Мария. – Если в моих словах и правда сила заключена, боюсь по неосторожности причинить больше вреда, нежели пользы… – ответил словен. Он, сам того не понимая, говорил возвышенным слогом, наслушавшись благородных речей графа Тостига и конунга Харальда. – Не рискну. Равновесие и так слишком хрупкое… Он пытался еще объяснить, хотя бы для себя, нежелание участвовать в неожиданном состязании скальдов, но тут в полусотне шагов правее послышался знакомый хрипловатый и насмешливый голос. Халли Челнок. Как же без него! – Коли все молчат, – выкрикнул исландец, – выходит, нужно мне пару слов сказать. Хоть я предпочел бы кусок жареной свинины самой славной сече, негоже бегать от опасности. Ведь что может быть достойнее смерти с мечом в руке? Он откашлялся и продолжил: Слетались валькирии Славной брани радуясь. Хильд, и Хлекк, и Скеггьельд, Рандгрид, Радгрид, Регинлейв, Гейр, Херфьетур, Гейрахед Реют – при предтечи. Славным – лад Вальхаллы! Саксам – брашно вранов! Гул голосов и бряцанье мечей о щиты были ему ответом. Харальд улыбнулся: – Ты заслужил бочонок пива, а к нему не кусок свинины, а целого жареного кабана. Напомни мне после сражения, когда будем делить добычу. А что мне скажет Арнор Скальд Ярлов? – Я привык говорить после битвы! – отозвался худощавый седой Арнор. – Тогда я могу восславить свершенные подвиги, а не будущие. – Хитер! – оскалился конунг. – А почему молчит Хродгейр Черный Скальд из Хёрдаланда? Хродгейр, в самом деле стоявший молча и шаривший взглядом поверх голов хирдманов, вздрогнул, поднял голову. И тут же приосанился, расправил плечи. – Мне есть что сказать, Харальд-конунг. Слушай. И пусть слушают все ярлы и все дружинники: Клен кольчуги, влаги Вальхаллы вкусивший, Громить ограду сечи Готов у врат града. Мост поможет выстоять Костью в горле вражеском. Ждет дружина дружная Рати вкруг дарителя. На этот раз лязг стальных клинков об оковку щитов, как и крики викингов, показались Вратко гораздо громче. – А теперь скальд из Гардарики! – Военачальник поискал глазами в толпе, и чья-то рука услужливо вытолкнула новгородца из-за спины Олафа. – Примани нам удачу, Вратко из Хольмгарда! |