Онлайн книга «Боевые паруса. На абордаж!»
|
— Сеньор, — возмутился Гаспар, — да будет стыдно тому, кто прихватил вас с собой. Я не против того, чтобы любой благородный человек набил под моей крышей утробу. Но красить потолок соусом? Я против! — Я… — виновник молитвенно заломил руки, но продолжить речь не сумел. — Кто вас привел? — Я сам пришел. Без приглашения, каюсь, но тут должен появиться один мой знакомый, к которому у меня есть разговор… — Знакомого не под чесночной ли подливкой подадут? Нуньес сделал знак пальцем, и за плечом возник дворецкий. — Прикажете гостя… проводить? С достойными почестями? Гаспар ненадолго задумался. — Рано. Вдруг не врет? Вот что. Прикажи с него глаз не спускать. И, если вздумает сбежать, ни с кем не поговорив, а тем более украсть… Понял? — Да, ваша милость. Вздуем в лучшем виде! Впрочем, метатель поросят пока не делает ни попыток к бегству, ни тем паче к воровству. Подпер спиной стену, принял скучающий вид. Неужели и правда кого ждет? Между тем алькальдова дочка продолжает объяснения. Уж лучше б молчала! — Деньги берут больше за перевоз диковинки, — сообщает, — через два океана и каменюку тащить дорого! Опять же, у нас такого не делают. Да и работа тонкая. Так не умеют даже в Триане. Тут жена чуток утешилась, даже улыбнулась неуверенно. Пусть предместье отделено от старой Севильи только наплавным мостом, всяк знает — лучшие мастера в любом деле обитают именно там. Ремесла не любят городских налогов — а иные, потемней, и городской стражи. Сам граф Барахас скрипит зубами да грозится послать на рассадник зла фландрских ветеранов, пока те под рукой… Вот Руфина что-то прощебетала — над ухом смеялись, и расслышать, что именно, не удалось. Зато после — встала, махнула компаньонке, мол, мне пора — и ушла. Вот и хорошо. Осталось наклониться через стол к старшему алькальду: — Дон Хорхе, зачем держите дочь в столь ежовых рукавицах? — А что ей тут делать? Жену вашу она в любой день навестить может. Болтать же попусту с чужими мужчинами… Так и до похищения можно доиграться. — Лучшее средство от похищения — замужество, не находите? Тогда голова будет болеть у вашего зятя. — Ну что же делать, если нужно продержаться еще почти два года, — пожимает плечами Хорхе, — да и головная боль эта такого сорта, что расставаться очень не хочется. Заведете своих детей, поймете. — А где ваш вечнозеленый помощник? Обещал явиться. — И явится. Как только разгребет бумаги. Дружба и служба не должны мешать друг другу, а потому, надеюсь, вы его простите. — Что возьмешь с поэта? Он и месяцем ошибется, придется извинить. По счастью, Диего явился всего часом позже. Запыхавшийся, но довольный. Гаспар поприветствовал гостя. — Самое вкусное вы не пропустили. Да и беседа только начинается… — Беседа — это хорошо… Что же до пищи земной — боюсь, мне больше нельзя. Я чуток перехватил на службе, а перегрузку моему несчастному желудку эскулапы запретили строго-настрого. Иначе брюхо лопнет! — Ерунда. Вот уберете печеного марлина, желудок от благодарности и заработает, как надо. Как видите, я и северной кухней озаботился… Гаспар улыбнулся — как показалось Диего, несколько зловеще, и отправился к дамскому столу перекинуться парой слов с женой, оставив сеньора младшего алькальда размышлять над разрешением сложной задачи: как, не обидев хлебосольного хозяина, не дать утробе разползтись по швам. Вот Диего и не торопится за стол. Засвидетельствовал почтение хозяйке, обменялся словом-другим с немногими знакомыми — и шарит взглядом по зале. Ищет хоть какую отсрочку от закармливания насмерть. И вот перед ним, в позе веласкесовского Диогена — колоритнейший тип. Стоит так, что сзади его не разглядеть — уже примета. Да и лицо… Пусть пикаро ковыряет во рту взятой на шелковый шнурок зубочисткой красного дерева, за настоящего кабальеро не сойдет. Либо где-то разжился, либо крашеная сосна. — Вы избегли галер, сударь? — Вы меня с кем-то перепутали. Извольте извиниться, или… — А глаза бегают! — Или что? Заметьте, я пока говорю тихо. Решили набить желудок на чужом празднике? Ну и ладно. Невелик грех. На лице пикаро — облегчение. И понимание. — А, я вас узнал. Теперь понятно, откуда я вам знаком! Вы младший алькальд, а я берегся только от грозных очей дочери старшего… Вот уж не знал, насколько быстра худая слава. Меня отпустили. Таковы девицы в Севилье — одна погубит, другая спасет. Могла ведь солгать, что четки краденые, но нет, признала, что залог свидания. Теперь плачет. Я бы и женился — но кому нужен нищий идальго? Ни кола, ни двора. Чело алькальда хмурится в раздумье. Будто и правда его заботит судьба рыночного мошенника… — Мне нужен! Видите ли, мои врачи — не наемные убийцы, воспетые стихом и прозой, а добрые собутыльники по университетскому землячеству — не советуют мне переедать. И вот я попал на один званый ужин с другого. Не поможете ли очистить тарелки? Так, чтоб ни гости, ни хозяева не заметили, чьей утробе сделали честь их угощения? — После того, как этот мерзавец Кеведо опубликовал немалую толику хитростей, к которым прибегают голодные гости вроде меня, объедание ближнего превратилось из простой шутки в высокое искусство… — За спасение моей жизни я готов расстаться с портретом короля, — глаза пикаро вспыхнули, — белым. Тяжелый вздох. Реал, хоть на весах уравняется с эскудо, в пятнадцать раз легче! Но обед и сам по себе стоит не меньше. Да и доброе знакомство с уличным судьей для пикаро весит немало. — Пусть будет белый… — Не грустите. Подозреваю, это не последний случай, когда мне потребуется искусный объедала. — Вот уж не думал, что буду благословлять докторов! Но как я узнаю, что вам потребен друг с луженым желудком? Ответа нет — к разговору присоединяется хозяйка, решившаяся покинуть свой трон на женской половине и обойти беседующих гостей, одарив своим вниманием всякого достойного этой чести. — Диего, с кем это вы шепчетесь? — С одним знакомым. Большой плут, но, как оказалось, человек полезный. — А, эти ваши дела в порту! Я думала, поэт… Сеньор столь очаровательно бледен… Пикаро кланяется и разводит руками. Осторожно, чтоб не открылись залеченные поутру портновской иглой раны видавшего виды костюма. Впрочем, молодой поэт — приманка не только для хозяйки. Не один женский взгляд следит — когда хозяйка отойдет, чтобы занять ее место. Тут главное — успеть, а дальше… У некоторых свои приемы! Кто-то кормит людей на убой. Истинно же благородные дамы более изобретательны. |