Онлайн книга «Центурион»
|
Хиллориан оглядел раненого, цепко всмотрелся в искаженное лицо. – Что будем делать, Алекс? – А это ваш человек, вам и решать. Я здесь не при чем. – Понятно. Полковник достал пистолет. – А вы не боитесь стрелять, колонель? Вы не чувствуете запаха? – Пахнет дерьмом и смертью. – Если бы только этим самым. Я не присягну, что в тупик не подсочился какой-нибудь взрывчатый газ. В таком случае стрельба нам выйдет большим боком. – Рудничный газ не пахнет ничем, – отрезал Хиллориан, однако поспешно убрал оружие. – У вас хороший нож, Фалиан. Как насчет?… Иеремия протянул бритвенно-острый тесак, полковник склонился над раненым, убрал мелкие камешки с шеи лейтенанта, не торопясь примерился. – Годится. Лучше всего – в горло. – Не смейте этого делать! Наблюдатель удержал руку, обернулся, лицо мелко задергалось от ярости. – Стриж, сделайте мне одолжение, уведите ее подальше и подержите покрепче. С меня довольно воплей – мое терпение на сегодня истощилось. Иллирианец крепко до боли взял Джу за локти: – Пойдемте, леди. Полковник сердится. Джу обманчиво расслабила руки и тут же, из последних сил рванувшись вбок, вывернулась из цепких объятий Стрижа. – Ублюдки! – О, холера! – Я же сказал – держите ее, Дезет! У вас руки растут не из того места – не можете справиться с бабой. Помогите, Фалиан! Проповедник лишь равнодушно покачал головой. Он понуро стоял в самом закутке, у стены, скрестив руки на груди, и, по-видимому, не собирался вмешиваться в потасовку. Белочка что было сил, наполовину промазав, пнула растерявшегося иллирианца в голень, нырнула под руку полковнику и бросилась вперед, прикрывая собой Дирка. В лицо ударил резкий, отвратительный запах крови, желчи и нечистот. Хиллориан стоял жестко выпрямившись, держа в опущенной руке нож, бледный до зелени в пронзительном мерцающем свете четырех фонарей. – Ты мелкая, пошлая психопатка. Нервная сука. Он умирает! Понимаешь – медленно умирает. Это уже не человек – это останки. Мы хотим помочь ему умереть быстро. Джу почти прижалась к Дирку. Веки вертолетчика снова дрогнули, в уголке левого глаза собралась крупной каплей прозрачная влага. “Он же все слышит и все понимает” – с ужасом поняла Белочка. “Он здесь все равно что один, среди ненависти и нечистот, и шаг за шагом, в отчаянии, уходит в Великую Пустоту.” Хиллориан продолжал, медленно чеканя слова: – Я не потерплю. Бунта. Среди своих людей. Даже если. Мне придется вводить. Казни. И бросил коротко, через плечо, не оборачиваясь: – Алекс, возьмите ее и уберите отсюда. Делайте с ней все, что хотите, любыми средствами – долой. Джу в ужасе обернулась – Стриж шагнул вперед, в серых, слегка меланхоличных глазах иллирианца отражалось холодное электрическое пламя. Джу сжалась, приникнув к Дирку. Сардар помедлил. – Простите, колонель, я пас. – То есть как? – А так. Чрезмерное немотивированное насилие не по моей части. И – мне хочется верить – не по вашей. Полковник тяжело дыша, поднял руку с ножом, постоял, рассматривая побелевшие от напряжения костяшки. – Мне надо было пристрелить вас, Стриж, там, в Ахара, еще четыре года назад. Результатом вашей дури станет его, – наблюдатель ткнул подбородком в сторону лейтенанта, – крайне болезненная смерть. Дезет пожал плечами. Хиллориан бросил жалобно звякнувший нож под ноги окаменевшему проповеднику, длинно, грязно и витиевато выругался, повернулся, и, обдирая плечи, вылез из штрека. Сардар немного постоял, спрятав руки в карманы и покачиваясь с пятки на носок, потом фыркнул: – Знаете, а ведь он прав. Надеюсь, вы хотя бы наполовину понимаете, что творите. Джу отвернулась, не удостоив Стрижа ответом. Она опустилась на колени, подавив отвращение, придвинулась к Дирку вплотную, положила узкие, холодные ладони на его виски и – сняла пси-барьер… Это было больно – очень. Существо Дирка сплошь состояло из страдания. Боль полоснула ярким пламенем, опалила горячим вихрем и тут же сделалась леденяще холодной, отнимающей силы, рассудок, сам смысл бытия. Боль ударила Джу. Разум Белочки рванулся прочь, подобно раненому животному убегая от опасности. Она развернула пси-барьер и осторожно перевела дыхание. Сердце колотилось о ребра кроличьей лапой. Джу поняла, что никогда, ни за что не сможет вернуться туда, туда, где за огненной завесой боли, корчась, медленно умирает и никак не может умереть Дирк. Воспоминание явилось непрошеным. Белые портики Параду. Стылый гнев и бессильное отчаяние. Сухое, проницательное лицо Птеродактиля, его жесткие, безжалостные, бьющие прямо в цель, слова: “Вы их жалели – всех, всех и трупы тоже. Там, где смерть больного врач встречает лицом к лицу, там нет места жалости”… Джу вытерла щеки рукавом и вернула ладони на виски Дирка. “Нет, ты ошибался во мне, старый Птеродактиль. Пусть я не стала лекарем полного статуса, пусть я не могу спасти его – да и никто не сможет. Но я тоже кое на что способна. Дирк не умрет так. Только не так, как хотят они ”. Джу сняла пси-барьер. Боль вернулась, но теперь стало немного полегче – холод мучительно опалял, касаясь кожи, однако не мог проморозить ее насквозь. Белочка легко коснулась разума Дирка – словно солнечный зайчик упал на крошево льда. Она поняла: лейтенант чувствует ее присутствие и верит ей. Она осторожно потянула боль на себя. Холодное страдание умирающего, отдаваемое живому, превращалось в палящий огонь. Белочка плакала, держа голову лейтенанта на коленях и вспоминала – в ее воспоминаниях звенели прохладные фонтаны Параду, бегал, коротко тявкая, косолапый щенок, разлетались трогательно-ажурные парашютики семян, катился, сверкая крутыми боками, огромный оранжевый мяч. Дирк слегка расслабился. Пламя боли наполовину угасло. И тут же с удвоенной силой вспыхнуло вновь. Джу закрыла глаза – на фоне экрана сомкнутых век шумел и ревел прибой, о скалы мыса, о крутобокий, поросший длинной зеленью валун, бились серо-синие волны. Ветер, упругий ветер моря сметал печаль и сушил слезы на щеках. Волны накатывали чередой, становились все выше, грозя захлестнуть, вода поднялась до пояса, волны уже не воды – боли коснулась плеч… Дирк слабо шевельнулся, заметался. “Разум, подумала Джу, Великий Разум, если ты существуешь, ты все можешь – помоги мне. Мне не справиться одной”. Помощь пришла с неожиданной стороны – в тускло-серой мгле обрисовался светлый, золотистый силуэт – Иеремия, его светящийся контур и маленькое, яркое пятно – отблеск сущности Мюфа за спиной луддита. Белочка почувствовала, как ее омывает желтое, спокойное тепло, как отступают мучители-волны. “Спасибо”. “Не за что, дева, сочтемся потом”. Дирк замер, вытянувшись. Он был все еще жив – и больше не страдал. Белочка снова коснулась его разума и какое-то время наблюдала обрывки воспоминания вертолетчика – утонченная, аристократического вида старуха в коричневом бархате (мать?), иссиня-черные волосы смуглой женщины, близнецы с бумажным змеем. Белочка и Дирк, оба они точно знали, что близнецы будут жить долго, очень долго… |