Онлайн книга «Тени черного леса»
|
— Оганес, ты свою ракетницу не прихватил? — Так точно. — Ракеты есть? — Пара штук. — Давай сюда! — Оганес! Вот ты лично паси окно. — А ты? — Я попытаюсь заняться иллюминацией. Мельников выскочил из леса, по нему из дома врезал автомат. Но Копелян и Коваленко знали свое дело. Из окна стреляли как-то неуверенно. До дома оставалось метров двадцать. Мало — но только если у тех, в доме, нет гранат. Мельников залег за какую-то кочку, достал из-за пояса ракетницу, старательно прицелился в окно и нажал на курок. Тихо хлопнул выстрел — и через секунду Мельников убедился, что не промахнулся. Ракета, оставляя дымный шлейф, влетела в окно. Было слышно, как из дома послышался какой-то шум и гром. — Оганес! Вперед! Мельников вскочил и бросился к дому. Оттуда уже не стреляли. Судя по звукам, внутри происходило черт-те что. Он добежал до двери, которая так и осталась полуоткрыта. За ней был небольшой тамбур, а дальше — проход внутрь. Мельников всунулся туда — и тут же отпрянул назад. Лезть туда не имело смысла. То, что он мельком увидел, свидетельствовало, что он все рассчитал правильно. …Из комнаты валил густой белый дым и тянуло резким пороховым запахом. Мельников представлял, что там происходит. Ракета, угодив в замкнутое пространство, стала метаться по комнате, отскакивая от стен. Зрелище это жуткое — особенно когда находишься внутри помещения. Тут уж ни о какой обороне речь не идет. Лейтенант, подняв автомат, ждал — если кто-нибудь, ошалев от тамошней невеселой обстановки, попробует вырваться наружу. Таких не было. Тут подоспели Копелян и Никифоров. — Что там? — Фейерверк в отдельно взятом помещении. О! Кажется, наступила тишина. Порох в ракете прогорел. Добро пожаловать! Они проникли в помещение, состоящее из одной большой комнаты. Сильно пахло пороховой гарью. Едкий дым мешал разглядеть подробности и отчаянно щипал глаза. Мельников увидел, что возле одного из окон спиной вверх лежит человек — судя по всему, мертвый. Он упорно пытался нащупать левой рукой рукоятку валяющегося рядом автомата. Он был не ранен, но сильно пострадал от ракеты. Зверобой с ходу отбросил ногой руку раненого. — Хватит, приятель, постреляли. И только тут посмотрел в лицо своего противника. Это был человек, заросший многодневной щетиной, которая, тем не менее, не могла скрыть его впалых щек. На голове у незнакомца было немецкое кепи, форма же — без знаков различия, какая-то серо-бурая. Впрочем, в последний период войны немцы одевали своих солдат во все, что находилось на складах. В ход шла даже советская зеленая материя, которую тогда еще победоносные части вермахта захватили в сорок первом. На ногах — подкованные австрийские ботинки. Но этот тип выглядел совсем не так, как те доходяги из леса. Все на нем было целым и достаточно чистым. Мельников перевернул второго. С причиной смерти все ясно — его достали с улицы. Форма была такой же невнятной, как и у первого. А вот на ногах были немецкие солдатские сапоги… Убитый тоже был давно не брит, но обмундирован чисто. — Серега, что это он? — отвлек Мельникова от размышлений голос Копеляна. Оганес стоял возле раненого. Тот судорожно выхаркивал какие-то отрывочные слова. — Слушай, может, я чего-то не понимаю, но это не по-немецки… — сказал армянин. Мельников прислушался. В самом деле, плохо различимые обрывки слов не походили на немецкую речь. И уж тем более — ни на что славянское. Зверобой хорошо говорил по-белорусски, мог объясниться на украинском и на польском. Это все было не то… Но — смутно знакомое. И вот тут он сообразил… Вашу мать! Это же литовский! В Литве они пробыли слишком мало, чтобы Мельников успел чему-то всерьез научиться. Но кое-что понимал. С десяток фраз. Хотя понимать было особо нечего. Что говорит русский мужик, если, забивая гвоздь, попадет молотком по пальцу? Вот примерно тоже говорил и этот тип… — Оганес, это литовец. — Откуда он тут? — А что, до границы с Литвой верст пятьдесят, не больше. — Нет, я о другом… — Потом объясню! Что там с ним? — Ожоги вроде. Серьезные. Но жить будет. Между тем к дому подошли остальные бойцы. Никого не задело. — Коваленко, как там немецкие пацаны? — Ремня им всыпал и домой послал. Ох, ну тут и дымище… — Перевяжите этого… На опушке замелькали зеленые гимнастерки. Это подходил майор Щербина. Мельников стал собирать мысли в кучу для рапорта, но тут его отвлек Копелян. — Слушай, лейтенант, а ведь тут трое были. Вон на столе три кружки. — Да, я уже заметил, что один из них в сапогах. Значит, имелся еще один, в ботинках. Уйти он никак не мог. — Получается, смылся раньше. О! А вот и винтовка. Майор зашел как раз в тот момент, когда Мельников рассматривал вынутый из угла карабин KAR, снабженный оптическим прицелом. Хорошая штука, особенно в умелых руках. — Из этого, что ли, стреляли в немца? — спросил майор, после того как зашел в помещение. — Похоже. А вот хозяина, сдается мне, и нету. — Почему ты так думаешь? — Как вам сказать… Почерк не тот. Эти — так себе бойцы. На войне я бы их с двумя людьми успокоил. Просто рисковать ребятами не хотелось. А в городе был кто-то посерьезнее. Здесь вообще один, по крайней мере, — литовец, а не немец. А второго — поди спроси… — А как вы его взяли? — Из ракетницы в окно. — Это мы в Сталинграде проходили. В самом деле — после такого уже не до сопротивления. Да, теперь я верю байкам про то, как ты «Красную звезду получил». — Все. Транспортируем этого гаденыша. Ранение плевое, выживет. Теперь уже пора всерьез вызывать кого надо. Такие дела закрутились. — Слушай, лейтенант, а что говорил майор про твою «Красную звезду»? Я ж историк все-таки… — А, так это в самом деле весело вышло. Я ведь эту «звезду», по сути, за лень получил. Дело было так. Перед наступлением надо было установить контакт с партизанами, которые базировались в прифронтовой полосе. Меня по старой памяти и послали. Сходили. Установили. Все бы хорошо — но обратно надо двадцать верст на своих двоих пилить. Дождь, слякоть… Лень. Ну, мы и угнали немецкий штабной бронетранспортер. А в нем оказался не менее штабной майор. Майора мы успокоили, толстый был, чтобы его переть через линию фронта. А портфель с документами прихватили. Передали куда надо. И все. А потом — нам всем награды. Ребятам — «За отвагу», мне как старшему по званию — «Красную звезду». Ребята мне потом говорили, я случайно нарвался на сведения, за которыми фронтовая разведка гонялась две недели. Три группы положили. А нам вот повезло. Может, если бы не поленились майора того тащить, чего-нибудь и повыше схватили бы… |