Книга Сумеречные миры, страница 42 – Владимир Добряков

— Ну, граф, — спрашивает де Вордейль, разливая вино, — какова цель нашего путешествия? Я имею в виду, куда мы едем?

— Нам надо приехать в трактир «Зеленый Дятел» на этом берегу Коры. Причем желательно оказаться там вечером.

Де Вордейль ненадолго задумывается.

— Тогда нам лучше заночевать здесь. Если мы выедем завтра утром, то к вечеру как раз прибудем в «Зеленый Дятел», — добавляет он шепотом, — а потом в Млен?

Я киваю.

— Ясно, — коротко подводит итог маркиз.

Больше о делах мы не говорим. Болтаем о пустяках, вспоминаем общих знакомых, рассказываем анекдоты.

Мушкетеры тоже не вспоминают о событиях прошедшего дня, для них это была привычная, обыденная работа. Только де Сен-Реми прошелся еще раз по поводу того, как юная «ведьмочка» быстро взялась «наводить порчу» на молодого человека, которого мы пощадили. Я говорю шевалье, что мы ночуем здесь.

— В «Двух Висельниках»? — уточняет он со смехом и сразу требует еще вина.

Сержант умел пользоваться каждым часом отдыха, который удавалось выкроить, и всегда давал вволю по возможности расслабиться своим подчиненным. Мы с маркизом заглядываем в конюшню, чтобы с убедиться, что с нашими конями все в порядке, и решаем пройтись по окрестностям. Когда через полтора часа мы возвращаемся назад, то видим на дороге двоих из той компании, что привлекла мое внимание. Они неподвижно стоят, глядя в нашу сторону. Я готовлюсь к стычке, но они молча сторонятся и отвешивают вежливые поклоны. Мы так же раскланиваемся и проходим в трактир.

Маркиз заказывает бутылку вина, мы усаживаемся и перед очагом и начинаем беседу на литературную тему. По ходу маркиз выражает желание послушать мои новые стихи, поклонником которых он оказался. Беседа затягивается за полночь, когда я чувствую необходимость отдохнуть перед завтрашней дорогой, мы, пожелав друг другу спокойной ночи, расходимся по своим комнатам.

Довольно скоро я засыпаю, но еще быстрее просыпаюсь. Рука моя тянется под подушку, куда я перед сном положил револьвер.

В комнате кто-то есть. Этот кто-то перехватывает движение моей руки и колет ее шпагой, прошептав при этом:

— Не надо, граф, уберите руку.

Когда я выполняю это требование, острие шпаги перемещается к моему горлу, а голос произносит:

— И не надо шуметь. Зажги свет, — это уже к кому-то другому.

Загорается свеча. Я вижу двух мужчин, которые встретились нам с маркизом на дороге. Взгляд на дверь. Она на засове. Окно. Так и есть! Они проникли с крыши. В окне виден висящий конец веревки.

— Все верно, граф, — усмехается тот, что держит у моего горла шпагу. — Сразу видно, что вы тоже профессионал. Вы все поняли правильно. Поэтому вы, я надеюсь, поймете и другое.

Он убирает шпагу, но при этом поднимает левую руку с пистолетом. Курок взведен. Второй тоже держит меня на прицеле, стоя у окна.

— Вы проиграли, граф, — продолжает первый, — и сейчас вы в наших руках.

Он садится в кресло, не сводя с меня дула пистолета, и коротко говорит:

— Письма!

— Какие письма?

— Не притворяйтесь, граф, не надо. Но если хотите, поясню. Нам нужны письма развратного, продавшего душу сатане прелата, которого вы именуете кардиналом Бернажу, и суздальской блудницы, которую вы именуете императрицей Ольгой.

— И только?

— Да. Как только мы их получим, мы уйдем, наградив вас на прощание полезным советом.

— А можно совет сейчас, а письма потом.

— Нет ничего проще. Слушайте внимательно, от этого зависит ваша жизнь. Не ездите в Млен и особенно не приближайтесь к монастырю святого Стефана.

— Понятно. Но должен вас огорчить, советом вашим я не воспользуюсь и поеду именно в Млен и именно в этот монастырь.

— Очень жаль. Мне бы очень не хотелось еще раз перебегать вам дорогу. Вы мне нравитесь.

— Не могу сказать, что взаимно…

— Ближе к делу, Гуго! — напоминает второй.

— Действительно, мы заболтались. Соблаговолите передать нам письма. Ведь они у вас, не так ли?

— У меня их нет.

— А у кого же они, как не у вас? Неужели вы их кому-то доверили?

— Я имею в виду, что они не при мне, а в дорожной сумке, под кроватью. Доставайте сами.

— Ага! Я или Симон полезем под кровать… Граф, я же сказал, что уважаю вас как профессионала. Уважайте и вы нас и не держите за дураков. Доставайте сами. Только не надо фокусов с оружием. Мы с Симоном выстрелим раньше.

— Хорошо, как пожелаете, — соглашаюсь я и лезу в сумку.

Правой рукой нащупываю бомбу и зажимаю большим пальцем пружину. Левой рукой освобождаю защелку ударника. Теперь стоит мне убрать большой палец, как ударник высечет искру, загорится пороховая трубка, и через три секунды заряд пороха разорвет чугунный шар и разнесет вокруг смертоносные осколки. Улыбаясь, я протягиваю Гуго правую руку с бомбой и демонстрирую ее, а левой указываю на снятую защелку. Гуго бледнеет и приподнимается в кресле.

— Симон! Не стреляй! — хрипит он..

— Вижу! — сдавленно отвечает Симон.

— Ну, Гуго, полагаю, такой оборот дела вы не предвидели. Можете стрелять. Письма все равно уцелеют, и их все равно доставят по назначению, — здесь я немного блефую, — а что касается меня… Вы же сами сказали, что я — профессионал.

Воцаряется молчание. Мои противники обдумывают свое положение. Наконец Гуго спрашивает:

— И что вы намерены предпринять? Хотите, чтобы мы составили компанию тем на воротах?

— Нет, зачем же? Я, как и вы, уважаю профессионалов. Прежде всего вы бросите свое оружие к моим ногам.

Шпаги и один из пистолетов летят на пол. Гуго явно не решается расстаться со своим пистолетом и продолжает держать меня на прицеле.

— А как вы гарантируете нашу жизнь? — спрашивает он.

— Слова лейтенанта мушкетеров вам достаточно? Если нет, то ничего другого я вам предложить не могу.

— Я верю ему, Гуго, — подает голос Симон. — Он вчера пощадил моего брата.

— Нет, тюрьма в Лютеции меня тоже не устраивает…

— Я отпущу вас на все четыре стороны, если вы ответите на три моих вопроса. Но бросьте, наконец, пистолет. У меня уже палец устал удерживать пружину.

Пистолет падает к моим ногам. Я запихиваю их оружие ногами под кровать, достаю из-под подушки револьвер, взвожу курок и только тогда вставляю на место защелку ударника. Гуго уважительно качает головой, наблюдая за моими манипуляциями.

— Давайте ваши вопросы.

— Вы — люди де Ривака?

— Да.

— Он здесь?

— Нет.

— Где он сейчас?