Книга Крещение огнем. Вторжение из будущего, страница 118 – Максим Калашников

Женщины и дети плакали. Девушка вернулась к своей книге.

Я собрался уходить.

— Вам лучше остаться в убежище, — посоветовал мне старик в стальном шлеме. — Сейчас посыплются фосфорные бомбы.

Я послушал его. Вдруг пожилая женщина крикнула мне:

— Эй, ты! Мы сейчас тоже на передовой! Но если бы я была в твоем возрасте, я не стала бы прятаться по бомбоубежищам.

— Не нужно так разговаривать с нашим другом, — вмешался старик. — Он уже выполнил свой долг. — Служитель бомбоубежища указал на мои награды.

— Прекрасно, — ехидно продолжала женщина. — Но что он здесь делает?

— Летчик! — добавил кто-то еще.

— ...Я просто готовился к дневному бою .

— К дневному бою? — повторила пожилая женщина. — Прекрасно. Опять промах наших вождей.

Но это было уже слишком для почтенного служителя бомбоубежища.

— А теперь будьте любезны помолчать, уважаемая фрау. Власти прекрасно знают, как наши бойцы должны действовать. Фюрер знает все. — На последних словах он повысил голос.

— Что вы хотите сказать? Фюрер? — крикнула пожилая женщина. — Вот мы здесь ... умираем в этом подвале, а власти... Всех их надо поставить к стенке, предателей!

Все слышали яростные выкрики женщины, и мужчина средних лет в штатском вышел из полумрака.

— Такие высказывания против наших вождей обойдутся вам дорого, уважаемая!

В убежище воцарилось ледяное молчание.

— Ей семьдесят шесть лет, — тихо заметил старик.

— Возраст не имеет значения, — сердито ответил человек в штатском.

Я уже собирался вмешаться, как пожилая женщина вдруг пробормотала:

— В чем дело, герр блокляйтер? Я не сказала ничего плохого. Наоборот, я попросила молодого солдата сбить вражеские бомбардировщики. И я хотела бы, чтобы всех их поставили к стенке: летчиков, которые сбрасывают на нас бомбы, — с пафосом закончила она.

Со всех сторон грянул громкий смех...

— Фосфорные бомбы! — разнеслось по убежищу, словно предупреждение о приближении чумы или наводнения. Видимо, кто-то выглянул наружу и увидел вспышки.

— Падают на той стороне Рейна, в старом городе.

Тысячи контейнеров с жидким пламенем действительно летели вниз, пробивали крыши домов и взрывались повсюду. Белая раскаленная жидкость текла ослепительными потоками по стенам и лестницам, окутывая все огнем, блокируя выходы с улиц и из подвалов. В следующее мгновение ветер разнес пламя по целым районам. Горящие человеческие фигуры безумно носились или превращались в угли под обрушившимися стенами.

Несколько женщин снова начали бормотать молитвы, на этот раз их голоса звучали едва слышно и, наконец, совсем стихли. Все затаили дыхание... Что-то грохотало и плескалось за стенами убежища и на крыше, словно громадные градины стучали по черепице.

— Конец! — в ужасе закричала женщина. — Мы горим!

В это мгновение вокруг что-то заревело, бомбоубежище содрогнулось, потолок и стены вот-вот должны были обрушиться на нас. Бомба в соседнем доме взорвалась. Послышался стук падающих кирпичей.

— Это была бомба замедленного действия, — пробормотал старик.

— Иисусе, помоги нам! Иисусе! — пронзительно крикнула молодая женщина.

Все толпой бросились к выходу, толкая друг друга. Старик в стальном шлеме тщетно пытался урезонить людей, но его голос не достиг ушей даже той женщины, которая с криком и остекленевшим взглядом пробивала дорогу рядом с нами. С схватил ее и вдруг увидел, что она собралась рожать ... прямо сейчас. У нее уже отошли воды.

— О боже! — простонала женщина. — Помоги мне!

— Мы вам поможем, — сказал я и положил ее на матрац. Бомбоубежище опустело. Остались только старуха и служитель.

— В соседнем доме живет доктор, — задыхаясь, произнес старик в шлеме, и я побежал к выходу.

В соседний дом вел проход под лестницей. Там стоял мужчина с карманным фонариком.

— Где здесь врач?

— Я врач, — ответил он, не поднимая глаз.

Два человека старались пролезть в дыру в стене.

— Идемте со мной! — крикнул я. — Там женщина рожает!

— Не пойду, — равнодушно ответил доктор.

Руки третьего человека показались их подвала на другом конце помещения.

— Где мои дети? Где моя жена? — простонал врач и начал звать их по именам, громко крича в щель, образовавшуюся в полу.

— Мы здесь! Мы идем! — ответил голос из подвала.

Я схватил вылезавшего оттуда человека. Прямо над ним перекрытие подвала несло на себе всю тяжесть горевшего дома.

— О, дорогой, мой жакет! — воскликнула где-то внизу в темноте женщина. Оттуда же доносились проклятия и плач.

Вдруг все вокруг нас начало рушиться. Когда огромная масса перекрытий рухнула на людей, раздались их последние крики, и больше из заваленного подвала не донеслось ни звука. Мужчина, которого я держал, вцепился в меня. Его ноги были раздавлены. Я схватил несчастного не очень хорошо и сейчас больше уже не мог держать. Он пытался помочь себе ногами, чтобы вылезти, но они были бесполезны, и бедняга понимал это. Человек смотрел на меня широко раскрытыми грустными глазами с едва заметной улыбкой на губах, словно был чем-то обижен. Наконец он разжал руки и упал обратно в подвал ... улыбаясь своей последней улыбкой... Остатки перекрытий с грохотом покатились вслед за ним.

Только тогда я понял, что произошло. Доктор рядом со мной колотил по смежной стене и пытался разбить бетон перочинным ножом. Затем он остановился и прислушался. С другой стороны слышался легкий стук. Значит, там кто-то должен был остаться живым.

Наконец прибыли спасатели. В воздухе замелькали кирки, но стены оказались слишком крепкими для них. Пожарные начали тушить пламя, но дымящиеся развалины поглощали огромное количество воды. Внизу, в подвале, надежда еще жила: кто-то продолжал стучать. Однако мы знали, что в течение часа там все погибнут — будут раздавлены, задохнутся, сгорят или захлебнутся в воде...

Сзади из бомбоубежища раздались крики роженицы. Схватки становились все чаще. Доктор рядом со мной смотрел себе под ноги, я обнял его за плечи, чтобы поддержать.

— Может, нам вынести ее?

— Нет, — ответил он, не в силах сдержать слезы. — Я иду. Принесите воды.

Когда мы вошли в бомбоубежище, старик в стальном шлеме сказал, что, может быть, пройдут часы, пока дом над нами сгорит окончательно.

— Чистую воду, — повторил доктор, и старик побежал выполнять указание.

— У нее схватки теперь каждые пять минут, — прохрипела старуха.

Роженица продолжала кричать. Ее пальцы вцепились в мою руку. Затем ее крики превратились в стон, потом вокруг снова стало тихо.