Книга Черные корабли, страница 35 – Джо Грэм

— Когда вернется, пусть придет ко мне. Главное, на что намекал Хирам? Весной мы собрались сопровождать торговые суда в Миллаванду. Если и существует сговор против Египта, нас он не касается… Интересно, что Неоптолем затевает в Библе.

— Не знаю, — мрачно буркнул Иамарад. — Не мешало бы выяснить.

Выяснить в итоге удалось Ксандру.

Зима близилась к середине, штормы усиливались, моря давно уже сделались непригодными для плавания. Однако все новые корабли приходили в Библ, идя на веслах против встречного ветра.

Как-то я присоединилась к Нею и Иамараду, стоявшим на стене — оттуда была видна часть гавани, открывающаяся за домами ниже по склону. Несколько кораблей входили на веслах в гавань, огибая мол.

— Лидийцы, карийцы, критяне, ахейцы — кто угодно, только не египтяне, — задумчиво произнес Иамарад. — Даже какие-то шарданы, я о них сроду не слыхал. Живут где-то на острове к западу от Пилоса, за Иллирией, плыть недели три. Никогда не видел, чтобы столько кораблей выходило в море зимой.

Ксандр подошел сзади.

— По поводу шарданов есть идея, — сказал он.

Ней не спрашивал Ксандра, где тот пропадал. Теперь мы уже привыкли к его отлучкам в город. Он говорил на местном языке почти как здешние жители и освоился в торговых делах не хуже Иамарада. Где еще он проводит время, не наше дело.

— Ну, тогда поделись, — рассудительно заметил Ней.

— Мой друг разговаривал с шарданским кормчим. Их земли настолько далеко, что на их наречии здесь никто не говорит и шарданы понятия не имеют, что мы не в ладах с ахейцами. — Предупреждая очевидный вопрос, он добавил: — Моему другу хорошо даются языки.

«Как и Ксандру, — подумала я. — Он сообразительнее, чем сам о том подозревает».

— Тогда что здесь делают шарданы? — спросил Иамарад. — Обычно они не торгуют с Библом.

— Их позвали присоединиться к походу, который их озолотит. Нападать на города. От них требовались только корабли и моряки.

— Чьи города? — спросил Ней.

— Чьих кораблей здесь нет? — напомнила я. — Египетские, конечно. Чье еще богатство стоит усилий?

— Египет, — произнес Иамарад. — А что, похоже…

— Именно, — подтвердил Ней. — Хирам наверняка об этом и говорил. Он думал, мы тоже участвуем.

Иамарад присвистнул.

— Интересно, удастся ли затея. Сотни две кораблей уже есть, до весны — если они станут ждать весны — подойдут еще. Уж там-то золота будет побольше, чем плата за переход до Миллаванды.

— Опасностей тоже, — заметила я. — Всем известно, что с мощью Египта ничто не сравнится.

— Кроме мощи хеттов, — возразил Иамарад. — Мы не раз прибегали к могуществу союзников.

— Которого не хватило, чтобы защитить Вилусу от гибели, — заметил Ней. — Могущество, коим они славились во времена моего деда, в последнее время идет на убыль. — Он повернулся к Ксандру: — А не может ли твой друг свести тебя с шарданским кормчим? Угостишь его вином, разузнаешь, когда поход, что за города, как собираются обойти укрепления…

— И что они думают про египетский флот, — добавил Иамарад. — Египтянам, конечно, далеко до критских мореходов, но флот у них есть, и никак не малосильный.

— Да, я попробую, — сказал Ксандр. Выглядел он озабоченно.

Неделей позже, уже после солнцеворота, Ксандр разбудил нас троих изрядно за полночь. От него пахло вином и дешевыми благовониями, но он был совершенно трезв. Я поднялась с постели и пошла узнать, что за новости он принес.

— Замысел таков, — начал Ксандр. — Они отчаливают сразу же, как настанет подходящая погода, и идут вдоль берега к югу. Нападают на Аскалон, где стоят египетские войска, а потом отправляются грабить города дельты, после того как жители соберут урожай. Они рассчитывают, что египтяне, узнав о захвате Аскалона, вышлют туда подкрепление: флот пойдет морем, а войска двинутся через Газу и дальше на север. Дельта останется незащищенной до самого Мемфиса.

Иамарад медленно выдохнул.

— Да уж, затея крупная…

— И хорошо продуманная, — кивнул Ней. — Чей замысел?

— Угадай, — сказал Ксандр.

— Неоптолема, — ответила я. — Знакомый прием.

Ней кивнул:

— Та же уловка, которой нас выманили из Вилусы. Уж в воинской смекалке ему не откажешь.

Я почувствовала спиной Ее холодную руку. Снова будут сожженные города и разоренные земли. Когда же это закончится?

— Он хочет стать верховным царем, — услышала я свой голос, словно он звучал помимо меня. — Орест, сын Агамемнона, погиб, из царской семьи никого не осталось. Сын Ахилла хочет быть царем ахейцев.

— А нам-то что? — удивился Иамарад. — Какая разница, кто там у ахейцев в царях…

— Над ним тяготеет проклятие крови, пролитой в Авлиде, — сказала я. — Проклят и весь его род. Гнев Эриний будет преследовать всех, кто с ним отправится.

Ксандр от неожиданности вздрогнул.

— А мы говорим о том, чтобы с ним отправиться?

Иамарад кивнул:

— Почему бы и нет? Либо мы с ним, либо против. А против двухсот кораблей не очень-то выстоишь. Зато в Египте есть золото. Надо подумать.

Ксандр побледнел.

— У меня не будет общих дел с людьми, которые для забавы убили моих детей. — Он повернулся и вышел.

Ней посмотрел ему вслед. Я ждала.

Через некоторое время Ней покачал головой:

— Нет, с Неоптолемом нам не идти. Кровь, пролитая между нами, требует возмездия, ее не искупит даже все золото Египта.

— Я просто говорю, что у нас появляется случай разрешить дело миром, — заметил Иамарад.

Мне припомнились освещенное факелами лицо, и речи, склоняющие молодого пилосского царя к походу на Вилусу, и усмешка, и подернутые тенью глаза.

— Неоптолему нельзя верить, — сказала я. — Он пытался убить Нея на темной улице. Между нами не может быть мира.

— Нам тоже есть что терять, — ответил Ней. — Я только и делаю, что сдерживаю всех наших, кого тянет посчитаться с ахейцами за пролитую кровь. Сдерживаю, потому что другого не остается. Нас буквально горстка, мы скитаемся по морям, не имея своей земли: мы мало чем отличаемся от пиратов, какими считает нас Хирам.

— И все же отличаемся, — напомнила я. — С нами женщины и дети.

— Именно ради них я обуздываю тех, кто кричит о чести, — произнес Ней, посмотрев мне в глаза. — Обуздываю и себя.

Губы его сжались; я поняла, чего стоили его усилия.

— Никакой другой подвиг не требует большего мужества, мой царевич…

Он невесело усмехнулся:

— Спасибо. Но есть и те, кто обвинит меня в трусости, не сойдись мы с Неоптолемом один на один. Если мы безмятежно вернемся в Миллаванду, таких обвинителей отыщется немало.