Онлайн книга «Лжец»
|
Библиотекарь учуял запах победы. – Нет-нет, сэр. Мы и сами его найдем, не сомневаюсь. Гэри удалось-таки отыскать телефон – под оттоманкой. Трубку он снял после пятого звонка. – Да? – отдуваясь, произнес Гэри. – Трефузис слушает. Посрать толком не дадут, в чем дело?.. Кого?.. Да говорите же… Хили?.. «Проявление эротических отклонений…»? Да, а что такое?.. Конечно, это моя подпись… Понятно. Знаете, надо все-таки немножко верить людям. Вы руководите библиотекой, а не оружейным складом, вся эта бюрократия просто… Не сомневаюсь, однако то же самое говорили охранники Бухенвальда… Очень хорошо, очень хорошо. Не обращайте внимания, у меня нынче с утра дурное настроение… Ладно. Всего хорошего. – Вроде бы все в порядке, мистер Хили. Вы же понимаете, мы обязаны были проверить. – Конечно, конечно. Библиотекарь гулко проглотил слюну. – Нам потребуется некоторое время, сэр, чтобы… э-э… установить местонахождение этих изданий. Вы не могли бы подойти через полчаса? Мы отведем вам отдельный кабинет. – Благодарю вас, – сказал Эйдриан. – Вы очень добры. Пружинистой походкой он направился по коридору в библиотечное кафе. «Я могу облапошить любого, – думал он, – и в любое время». Какой-то человек миновал его. – Доброе утро, мистер Хили. – Доброе утро, профессор Трефузис, – ответил Эйдриан. Трефузис! Эйдриан замер на месте. Идет в читальный зал! Даже Трефузису не по силам ответить на звонок в Св. Матфей, находясь в это время в УБ. Он попытался окликнуть профессора, но сумел выдавить из себя лишь хриплый шепот: – Профессор!.. Профессор! Трефузис уже достиг двери читального зала. И удивленно обернулся: – Да? Эйдриан рысью устремился к нему. – Прежде чем вы войдете, сэр, можно вас на два слова? – Разумеется. А в чем дело? – Могу я пригласить вас в кафе и угостить булочкой? – Что? – Ну, я подумал… вы собираетесь взять там какую-то книгу или просто поработать? – Вообще-то просто поработать. – О, я бы на вашем месте туда не заходил. Трефузис улыбнулся: – Вы уже попробовали поработать и нашли это занятие непосильным? Боюсь, в моем случае иного выбора нет. В конце концов, должен же кто-то писать статьи, которые будут сдувать будущие первокурсники. Он положил ладонь на дверную ручку. Эйдриан с великим трудом удержался от того, чтобы не схватить профессора за рукав. – Там все забито. Ни одного свободного стола. Потому я вас и остановил. Надеялся, что вы скажете мне, где еще можно найти местечко для работы. – Ну, насколько я знаю, в читальне на десятом этаже вам обычно никто не мешает. Загляните туда. Однако должен сказать, что работа в одной комнате с вами представляется мне несколько затруднительной. Пожалуй, я все же зайду и посмотрю, не найдется ли здесь свободного отдельного кабинета. И он потянул дверь на себя. Эйдриан только что не завизжал. – Да нет, сэр, все в порядке! Вы можете пойти на десятый. Я вот сию минуту вспомнил, что мне необходимо уйти. У меня… это… встреча назначена. Трефузис в веселом недоумении отступил от двери. – Прекрасно. Знаете, я с великим нетерпением ожидаю возможности увидеть созданный вами шедевр. Многие полагают, что наш предмет – это так, витание в облаках, сладкие речи, пустой галдеж, а говоря совсем уж просто, пердеж. Но, как вы уже, без сомнения, обнаружили, это терпение и труд, от «Беовульфа» [38] до Блумсбери [39] . Терпение, терпение и терпение. Труд, труд и труд. Мне нравятся ваши «Кикерсы». Всего доброго. Эйдриан взглянул себе на ноги. Действительно неплохи. – Спасибо, профессор. Ваши тоже полный блеск. - С бездыханным облегчением он смотрел, как Трефузис сворачивает за угол коридора, к лифтам. Вернувшись к себе в Св. Матфея, Эйдриан обнаружил, что Гэри сдвинул всю мебель к стенам и разостлал по полу огромный лист бумаги, на котором уже и рисовал что-то углем. – Ну, как все прошло? – Сказочно. Легче легкого. Ты не забыл сунуть в рот носовой платок? – Вот еще! Уж на что голос Трефузиса совсем не похож, так это на голос человека с носовым платком во рту. Я просто взял двумя октавами выше и притворился разозленным. Некоторое время Эйдриан наблюдал за манипуляциями Гэри. – Ладно. Второй вопрос. Что это ты делаешь в моей комнате? – В нашей комнате. – В нашей комнате, которую я обставил и оплатил. – Это картон. – Картон? – В изначальном смысле слова. – А, так, значит, изначальный смысл слова «картон» – это «паршивая пачкотня»? – Изначальный смысл слова «картон» – это «бумажный лист, на который наносят рисунок фрески». Эйдриан прошел по замусоренному полу и налил себе стакан вина из стоявшей на каминной полке полупустой бутылки. Полупустой бутылки лучшего, какое можно добыть в колледже, белого бургундского, отметил он про себя. – Фрески? – Ага. Когда закончу, то просто повешу лист на стену, сделаю по линиям проколы, перенесу рисунок на влажную штукатурку и начну как можно скорее… – И где будет находиться влажная штукатурка? Гэри ткнул пальцем в пустой участок стены. – Думаю, здесь. Отдерем старую, наложим на дранку новую, и дело в шляпе. – Ничего себе в шляпе. Очень нужна мне такая шляпа. Если эта твоя шляпа подразумевает уничтожение пятисотлетней… – На самом деле – шестисот. Я собираюсь изобразить Британию семидесятых. Тэтчер, Фут [40] , марши Движения за ядерное разоружение, безработица. В общем, все. А как напишу, закроем ее деревянными панелями. Правда, на них придется потратиться. Панели надо будет на петли посадить, понимаешь? Через сотню лет этой комнате цены не будет. – Ей и без того уже нет цены. Может, оставим ее в покое? В ней пил чай Генри Джеймс. Вот в этой самой спальне Ишервуд [41] предавался любви с исследователем хоровой музыки. Марло [42] танцевал с Кидом [43] гальярду на ее половицах. – И Эйдриан Хили заказал в ней Гэри Коллинзу его первую фреску. – А что скажет наша горничная? – Она лишь воспрянет духом. Все интереснее, чем собирать загаженные трусы этого экономиста напротив. |