Книга Секретная битва, страница 50 – Андрей Семенов

— Господин оберст-лейтенант! Зачислите, пожалуйста, новенького в нашу эскадрилью. У нас недокомплект.

— У всех недокомплект, — проскрипел голос из глубины кабинета.

Комнатка оказалась почти темной. Маленькое квадратное окошко в центре боковой стены давало немного света. Из-за полумрака в каморке, которую никак нельзя было назвать кабинетом, фон Гетц не сразу разглядел за столом самого начальника штаба — маленького пожилого оберст-лейтенанта, чья голова едва возвышалась над столешницей.

— Но, господин оберст-лейтенант! Вы же обещали. — Капитан вышел вперед и навис над столом начальника штаба.

— Никому я ничего не обещал, — ворчливо скрипел голос. — Не нависайте тут. Ваши документы, господин э-э-э…

— Обер-лейтенант Смолински, — фон Гетц сделал четкий шаг вперед и оказался возле стола.

— Черт с вами, Гессер. Забирайте новенького, — скрипнул начальник штаба и кивнул фон Гетцу: — На довольствие вы будете поставлены с обеда. Смотрите, много не пейте. А то эти летуны пристрастились к местной горилке и по утрам у них с похмелья головы не влезают в шлемофоны. Увижу вас пьяным — сдам в фельджандармерию. Идите устраивайтесь.

Козырнув, оба вышли на улицу.

— Вы где устроились? Нигде? Отлично! В моей мазанке как раз есть свободная койка. Капитан Вильгельм Гессер. Можно просто Вилли, — представился капитан.

— Обер-лейтенант Смолински. Можно просто Курт, — фон Гетц улыбнулся.

Сразу видно, что этот капитан — парень неплохой. Наверняка он окажется хорошим товарищем.

— Давайте бросим ваш гардероб и пойдем представляться командиру эскадрильи.

Пилоты жили в таких же курятниках, как и тот, в котором располагался штаб. Размером они были поменьше, но такие же темные. Назывались курятники mazanka. В мазанке Гессера была только одна комната, в которой стояли четыре кровати и печка. Фон Гетц оставил здесь свой роскошный чемодан, и они пошли на аэродром. Ходьбы тут было минут пять — аэродром большой, а село маленькое.

По пути Гессер вводил Конрада в курс дела.

— …На нашем аэродроме базируются два полка. Наш и бомбардировочный. Мы чаще всего сопровождаем «юнкерсы» на бомбежку. Еще есть полк пехоты для охраны, батальон СС, зенитный полк, фельд-жандармы, отделение гестапо, словом, народу куча.

— А где местное население? — Фон Гетц заметил, что в селе практически нет гражданских.

— Ах, аборигены? Их отселили еще до нашего прибытия на аэродром в целях сохранения военной тайны.

— Куда отселили?

— А я знаю? Куда-то в тыл. Мы пришли.

Они подошли к капониру. Из-под маскировочной сети вылез майор в кожаной куртке, несмотря на чудовищную жару. Лицо майора было злым. Тонкие усики на верхней губе топорщились, взгляд был колючий и неприязненный.

— Вот, господин майор, — радостно сообщил Гессер. — Привел пополнение.

Майор не разделил радости румяного капитана.

— Где вы шляетесь целый день, Гессер?

— Я был в штабе… — опешив, начал оправдываться капитан.

— Вам там нечего делать без моего разрешения. Ясно?

— Так точно, господин майор! — вытянулся Гессер.

— Вы где бродите целое утро, я вас спрашиваю?

— Я…

— Молчать! Вы, мой заместитель, должны подавать пример дисциплины и трудолюбия! Это еще кто? — злой майор соизволил наконец заметить фон Гетца.

— Обер-лейтенант Смолински. Прибыл в ваше распоряжение.

— Я распоряжусь, — пообещал майор. — Не волнуйтесь, я вами хорошо распоряжусь. Что-то лицо мне ваше знакомо. Вы не бывали в Берлине?

— Каждый немец по крайней мере раз в жизни бывал в Берлине, — заметил фон Гетц.

— Да нет. Полтора года назад я был на курсах доподготовки под Берлином. Мы не могли там с вами видеться? Вы в каком корпусе жили?

Фон Гетцу стало нехорошо. Струйка пота потекла из-под фуражки по виску. Он не жил на этих курсах ни в каком корпусе к не мог в нем жить. Он был начальником этих курсов и жил в отдельном коттедже. За несколько месяцев через его руки прошли сотни офицеров, всех запомнить он никак не мог даже при желании, но все офицеры, разумеется, хорошо запомнили его.

— Виноват, господин майор! Я не был на этих курсах.

— Ну да, ну да, — согласился с ним майор. — Не были. Да вы и не могли там быть! Курсы были организованы для командиров, а не для рядовых летчиков.

Вы, судя по всему, год назад были простым лейтенантом?

— Так точно, господин майор!

— Но мне определенно знакомо ваше лицо. У вас нет родственников, которые служат в авиации?

— Никак нет.

— Что-то вы староваты для обер-лейтенанта. Летать умеете?

Фон Гетцу вопрос показался обидным, а майор — так просто пренеприятнейшим типом.

— Не знаю, не пробовал, — улыбнулся он с наглецой.

— Ну так попробуйте, черт бы вас побрал! — заорал майор. — Вон ваш «мессершмитт». Номер семь! Через минуту вы в кабине.

— Есть.

Фон Гетц с помощью Гессера отыскал нужный капонир, Гессер приказал механикам откинуть маскировочную сеть и выкатить самолет.

— Ничего, ничего, — успокаивал он фон Гетца. — Майор вспыльчив, но быстро отходит. Зато пилот первоклассный. Наша эскадрилья несет потерь меньше, чем другие. Вы когда-нибудь летали на «мессершмитте»?

— Да, случалось пару раз.

— Это очень хороший самолет, уверяю вас. Он прекрасно слушается пилота. Ничего страшного. Вы просто взлетите, сделаете круг и сядете. Даже испугаться не успеете.

— Спасибо вам, Вилли. Я думаю, что справлюсь. От винта!

Фон Гетц вырулил на старт и подключился к связи.

В наушниках немедленно заскрежетал противный голос майора:

— Седьмой, черт вас возьми!

— Седьмой на старте, — произнес фон Гетц, стараясь не выходить из себя. — Разрешите взлет.

— Седьмой! Взлет разрешаю. Даю установку на полет. Взлет, набор высоты, эшелон тысяча, горка, затем бочка, перевод в горизонтальный полет, заход на глиссаду, посадка. Ясно?

— Так точно.

Больше полугода фон Гетц не сидел в кабине «мессершмитта». Он любовно осматривал приборную доску, тумблеры и вентили. Руки его с нежностью гладили рукоятку управления, как руки скрипача-виртуоза гладят раритетную скрипку. Он вспомнил, как шесть лет назад впервые сел в кабину «мессершмитта» самой ранней серии. Конечно, самолет модернизировали, добавили мощности двигателю и поставили более мощное вооружение, но это оставался все тот же трудяга «мессершмитт», верный боевой конь рыцаря воздушной войны. Всему, чего добился в этой жизни оберст-лейтенант фон Гетц, он был обязан «мессершмитту». В руках и ногах несильно закололи тысячи маленьких иголочек — это привычно пошел по венам адреналин.