Онлайн книга «День без вранья»
|
– А что со мной случится? Костя выпил. В груди разлился целебный жар. – А твоя бабка была туркменка? – спросил Костя. – Почему туркменка? Русская. Просто там жила. Во время войны эвакуировались и остались. Влад достал из холодильника копченое сало. – Хохлы любят сало, а евреи не едят. И мусульмане не едят, – заметил Костя. – Свинья грязная. – Свинья умная, – поправил Влад. – И евреи умные. Евреи правильно относятся к женам. Делают что хотят, а о женах заботятся. – У каждой нации свои приоритеты, – сказал Костя. – Айсоры – лучшие чистильщики ботинок. – Айсоры – это кто? – не понял Влад. – Ассирийцы. Помнишь, был такой ассирийский царь? – Вот за него и выпьем! Костя выпил полстакана. Он хотел растворить в коньячном спирте свою тоску по Кате и смутный страх, связанный с Азнавуром. Любовь и Смерть – два конца одной палки. А Костя – посредине. – Если бы у тебя были деньги, что бы ты с ними сделал? – спросил Костя. – Я бы отдал долги, – мрачно ответил Влад. – А остальные? – И остальные отдал. – У тебя большие долги? – Я взял под процент. Думал, быстро раскручусь. И не раскрутился. А они включили счетчик. Теперь каждый день накручивается… – И что делать? – Откуда я знаю… – А ты с ними поговори. Объясни. – Наивный ты человек… Я каждый день живу за свой счет. – Это как? – Каждый день – подарок. Ну ладно… – Влад тряхнул головой. – А твоя баба где? – А что? – насторожился Костя. – Да ничего… Я видел однажды, как она расчесывает волосы на крыльце… «Может, дать ему в долг? – подумал Костя. – Влад, конечно, возьмет. И кинет. Не потому, что бандит. А потому, что не сможет вернуть. Это ясно». – Когда она приезжает, я смотрю в ваше окно. Там свет горит, тени двигаются… – мечтательно проговорил Влад. Костя выпил еще и прислушался к себе. Бочковой коньяк не только не растворил образ Кати, а, наоборот, сделал его отчетливым. Стереоскопичным. Он увидел Катю – босую на снегу. Она стояла на крыльце и расчесывала волосы. «Я схожу с ума», – подумал Костя. Катя стояла перед дачей босая. Она исповедовала учение Порфирия Иванова, обливалась водой и ходила босиком по земле в любую погоду. Костя не понял, как он оказался перед старухиной дачей? Видимо, он ушел от Влада. А Влад где? Должно быть, остался в своем доме. – Проходи, – велела Катя. Костя вошел в дом и включил свет. – Не надо… – Катя повернула выключатель. – Так лучше… В окно проникал свет от луны. Катя стояла босая, как колдунья, лесная девушка. – Ты правда здесь? – проверил Костя. – Правда. – А зачем ты приехала? – К тебе. – Из-за денег? – Да… Косте было все равно, из-за чего она приехала. Если пароход тонет, а человек спасается, то какая разница – что его спасло. Главное – жив. – Я позвонила Валерке, сказала: приезжай, харчи есть. Он деньги «харчами» называет. – А Валерка кто? – Исполнительный директор. Приехал, скинул деньги в целлофановый пакет, как мандарины. Я вдруг так испугалась… Я поняла, что деньги для меня ничего не значат. Вернее, значат гораздо меньше, чем я думала. Любовь главнее бизнеса, главнее любой деятельности вообще. Я так испугалась… Я сказала Валерке: отвези меня на дачу. Он отвез. – А твоя машина где? – Она сломалась. Старая. Ей уже пять лет. – Завтра я куплю тебе новую. Какую ты хочешь… – Откуда у тебя деньги? – Потом расскажу. – Ты дрожишь, – заметила Катя. – Пойдем… Они вошли в спальню. Костя стоял стеклянный от коньяка. Катя стала раздевать его, снимала по очереди одежду и бросала тут же, на пол. – Знаешь, в чем разница между твоими деньгами и моими? – спросил Костя. – Мои деньги не работают. Я их никогда не повторю. Это разовый эффект, как фейерверк. – Какой ты милый, когда пьяный… Они легли в кровать. Катины ноги были холодными. Костя стал их греть своими ногами. – У тебя еще остались деньги? – спросила Катя. – Двести пятьдесят тысяч, – отчитался Костя. – Я хочу достроить дом и купить машины. – Никакого дома, – категорически запретила Катя. – Вложишь в издательство. Мы будем издавать иллюстрированные журналы. Современная живопись. И художественная фотография. Если бы ты знал, какие сейчас мастера фотографии… Просто документальная живопись. Их надо продвигать и раскручивать. – А кому это нужнее – им или нам? – Ты уже говоришь как бизнесмен. Молодец. Если хочешь, мы внесем твое имя в название издательства… Костя тихо и медленно ее целовал. – Твоя фамилия Чернов, моя – Тимохина. Вместе получается «Черти». Хочешь «Черти»? Очень мило… – Никаких чертей. Пусть будет «Стрелец». Катя промолчала. Она заводилась от его ласк, ей не хватало дыхания. Она билась в его руках, как большая рыба. Он был благодарен ей за то, что она так сильно чувствует. – Трещит… – вдруг проговорила Катя, открыв глаза. Костя не мог остановиться. В такие моменты остановиться невозможно. Но Катя выскользнула из его рук, подошла к окну. Косте ничего не оставалось, как подойти и встать рядом. Дом Влада стоял темный в темноте, оттуда доносился редкий треск, как будто стреляли. И вдруг, прямо на глазах, – дом вспыхнул весь и огонь устремился в небо. Ветра не было. Через десять примерно минут дом рухнул, превратившись в светящийся муравейник. – Обошлось, – выдохнула Катя. Она боялась, что пожар перекинется на их дом. Но обошлось. – А соседа тебе не жалко? – спросил Костя. – Он бы нас не пожалел, – ответила Катя и вернулась в кровать. – Иди сюда… – позвала она. Костя лег рядом. Катя ждала продолжения, но Костя не хотел уже ничего. Он чувствовал себя парализованным, как тогда, при первом их посещении. Но тогда он просто испугался. А сейчас было другое. Случилось то, чего нельзя поправить. Все имеет свой золотой запас. Деньги оплачиваются трудом. Большие деньги – большим трудом. На это уходит жизнь. Костя получил быстро и даром и подложил чужую жизнь. Он рассчитался с Владом, который, по сути, Вовка-морковка, спереди веревка… |