Онлайн книга «День без вранья»
|
– У тебя есть дети? – спросил Месяцев. – Дочь. Пятнадцать лет. – А тебе сколько? – Тридцать четыре. Он посчитал, сколько ей было, когда она родила. Девятнадцать. Значит, забеременела в восемнадцать. А половую жизнь начала в шестнадцать. Если не в пятнадцать… Ревность подступила к горлу, как тошнота. – Это моя дочь от первого брака, – уточнила Люля. – Сколько же у тебя было мужей? – Два, – просто сказала Люля. – Не много? – Первый – студенческий. Дурацкий. А второй сознательный. – Что же ты ушла? – Надоело. Я ведь говорила. – А любовники у тебя были? – Естественно, – удивилась Люля. – Почему «естественно»? Совсем не естественно. Вот у моей жены нет других интересов, кроме меня и детей. – Если бы у меня был такой муж, как ты, я тоже не имела бы других интересов. В груди Месяцева взмыла симфония «Ромео и Джульетта» Чайковского. Тема любви. Он был музыкант, и все лучшее в его жизни было связано со звуками. Он не мог говорить. Сидел и слушал в себе симфонию. Она тоже молчала. Значит, слышала его. Понимала. Ловила его волны. Месяцев очнулся: – А где твоя дочь сейчас? – С матерью моего мужа. – Ты не помиришься с мужем? – Теперь нет. Месяцев смотрел в стакан с компотом, чтобы не смотреть на Люлю. Логично было сказать: «Давай не будем расставаться». Но этого он сказать не мог. Ирина, Алик, Аня и теща. Да, и теща, и жених Ани, все они – планета. А Люля – другая планета. И эти планеты должны вращаться вокруг него, как вокруг Солнца. Не сталкиваясь. А если столкнутся – вселенская катастрофа. Конец мира. Апокалипсис. – Я чего приехал… – пробормотал Месяцев. – Я не взял твой телефон. – Я запишу своей рукой, – сказала Люля. Она взяла его записную книжку, вынула из сумочки карандаш. Открыла на букву «Л» и записала крупными цифрами. Подчеркнула. Поставила восклицательный знак. Шел пятый час. Месяцеву надо было уезжать. Ревность опять подняла голову, как змея. – Нечего тебе здесь делать, – сказал он. – В номере воняет краской. Обед собачий. Ты одна, как сирота в интернате. – А дома что? – спросила Люля. – Тут хоть готовить не надо. – Я не могу без тебя, – сознался Месяцев. – Ты делаешь мне предложение? – Нет, – торопливо отрекся он. – Тогда куда торопиться? Еще неделя, другая… Куда мы опаздываем? – Я не могу без тебя, – повторил Месяцев. – Я тебе позвоню, – пообещала Люля. – Дай мне твой телефон. – Мне не надо звонить. – Почему? – спросила Люля. – Не принято. – Понятно… – проговорила Люля. – Жена – священная корова. – Похоже, – согласился Месяцев. – Я сам тебе позвоню. Давай договоримся… – Договариваются о бизнесе. А здесь стихия. Ветер ведь не договаривается с поляной, когда он прилетит… «Здесь не ветер с поляной. А лавина с горами», – подумал Месяцев, но ничего не сказал. Люля стала какая-то чужая. Жесткая. И ему захотелось вынести себя за скобки. Пусть плавает по своей орбите. А он – по своей. Месяцев возвращался в город. Он обманул по крайней мере троих: журналиста, помощника Сережу и старинного друга Льва Борисовича, к которому обещал зайти. Однако журналисты – люди привычные. Их в дверь – они в окно. Сережа получает у него зарплату. А старинный друг – на то и друг, чтобы понять и простить. О том, что он обманывает жену, Месяцев как-то не подумал. Люля и Ирина – это две параллельные прямые, которые не пересекутся, сколько бы их ни продолжали. Два параллельных мира со своими законами. «Ветер, – вспомнил Месяцев. – Стихия. Врет все. Кому она звонила, когда просила жетон? И какое напряженное было у нее лицо… Что-то не получалось. С кем-то выясняла отношения. Конечно же, с мужчиной… Женщина не может уйти от мужа в пустоту. Значит, кто-то ее сманил. Пообещал, а потом передумал. И она села между двух стульев. Поэтому и плакала, когда сидела в зале и слушала музыку. Поэтому и отдалась на снегу. Мстила. А сейчас наверняка звонит и задает вопросы». Месяцев развернул машину и поехал обратно. Зачем? Непонятно. Что он мог ей предложить? Часть себя. Значит, и он тоже должен рассчитывать на часть. Не на целое. Сознанием он все понимал, но бессознательное развернуло его и гнало по кольцевой дороге. Месяцев подъехал к корпусу. Вышел из машины. Дежурная сменилась. Была другая. – Вам кого? – спросила она. – Елену Геннадьевну. – Как фамилия? – Я не знаю, – сказал Месяцев. – А в каком номере? – Не помню. – Месяцев зрительно знал расположение ее номера. – Куда – не знаете, к кому – не знаете. Мы так не пропускаем, – строго сказала дежурная, глядя мимо. По этому ускользающему взгляду Месяцев понял, что она хотела деньги. Месяцеву было не жаль денег, но он не выносил унижения. Хамство маленького человека. Потому что у Большого человека хамства не бывает. Он не стал препираться, отошел от корпуса, отодвинул себя от хамства. Стоял на дороге, наклонив голову, как одинокий конь. Люля шла по знакомой дороге – высокая, прямая, в длинной шубе и маленькой спортивной шапочке, надвинутой на глаза. Она увидела его и не побежала. Спокойно подошла. Так же спокойно сказала: – Я знала, что увижу тебя. – Откуда ты знала? Я же уехал. Люля молчала. Что можно было ответить на то, что он уехал и снова оказался на прежнем месте? Она как будто определила радиус, за который он не мог выскочить. – Я не имею права тебя расспрашивать, – мрачно сказал Месяцев. – Не расспрашивай, – согласилась Люля. – Не обманывай меня. Я прощаю все, кроме лжи. Ложь меня убивает. Убивает все чувства. Я тебя умоляю… Месяцев замолчал. Он боялся, что заплачет. – Если хочешь, оставайся на ночь, – предложила Люля. – Уже темно. Утром поедешь. – Не хочу я на ночь. Не нужны мне эти разовые радости. Я хочу играть и чтобы ты слушала. Хочу летать по миру и чтобы ты сидела рядом со мной в самолете и мы читали бы журналы. А потом селились в дорогих гостиницах и начинали утро с апельсинового сока… Он бормотал и пьянел от своих слов. – Ты делаешь мне предложение? – Нет. Я просто говорю, что это было бы хорошо. Поедем со мной во Францию. |