Онлайн книга «Диомед, сын Тидея. Книга 1. Я не вернусь»
|
Как бы ты ни провинилась, тетя Эрифила, что бы ни сделала... За что же тебя так? – А потом объявить велел, что мама убить его хотела. И что тогда, десять лет назад, она нарочно отца погубила, за ожерелье, которое ей дядя Полиник дал. И что все в Аргосе праздновать должны мамину смерть, и жертвы богам принести... Щербатый бежал. Бежал, за ним гнались, стрелы вдогон пускали. Ушел!.. – Тидид! Ты... Ты внук дяди Адраста! Ты – последний! Кроме тебя – никого больше, понимаешь? Мы все... Все тебя ждем. Приходи! Возвращайся! В руках у Щербатого – алебастровая табличка. Внизу – знакомые оттиски красной краски. Все поставили печати – и Сфенел, и толстяк Полидор, и Эвриал Смуглый, и Промах Тиринфец, и дядя Эвмел. И даже маленький Киантипп. Шесть печатей – одна на другую налазят. А выше знакомое слово: «Возвращайся!» – Твоей печати нет, Амфилох, – замечаю я. А на душе... Одни боги ведают, что на душе. И думать не хочется! – Ты прав, Тидид, моей печати здесь нет... Щербатый рвет фибулу, лезет рукой за пазуху. Вот и печать – резного камня, на прочном шнурке. Шнурок не поддается, Амфилох вынимает нож... – Краска... Нет, не надо! Острая бронза режет руку. Щербатый морщится, долго машет кровью камень. – Вот... Кровь расползается по табличке, капает на землю. – Моя кровь... Кровь Амифаонидов, кровь потомков Мелампода. Я один теперь остался! Тот, кто был моим братом, отныне вне рода, вне фратрии, он больше – не человек. Убийце матери нет прощения, Тидид! Если ты не придешь, я убью его сам. Погибну – но убью. Но есть еще Аргос... Да, Аргос... Алкмеон заперся за древними стенами Лариссы, окружил себя пьяным зверьем, его пеласги хватают людей прямо на улицах... – Есть Сфенел, – напоминаю я. – Он – басилей Аргоса, он – Анаксагорид... – Нет, – Амфилох мотает головой, снова морщится. – Сфенел не будет ванактом, мы не допустим. Анаксагориды слишком сильные, слишком гордые... Щербатый не договаривает, но я понимаю. Капанид свой, я – чужак. Чужак – и внук Адраста Злосчастного. Я удобен, настолько удобен, что на мне сошлись все. «– Дядя, кто должен править в Аргосе? На самом деле? – Тот, кто сильнее, Диомед. И тот, кого поддержат гиппеты.» И теперь им нужна Дурная Собака. Дурная Собака – против Алкмеона Убийцы... – Я должен подумать, Амфилох, подумать... – Нет! – Щербатый скалится, в глазах – ночная тьма. – Нельзя думать, надо начинать войну! Надо убить его, убить, убить, убить, убить! У тебя есть конница, у тебя много воинов, поспеши, Тидид!.. – Подумаю, – повторяю я. – Подумаю... А самому бежать хочется. Да только не в Аргос, а куда подальше. К гипербореям, к хеттийцам, в Кеми... ...«Кур-р-р-р-р!» Мчится конница через Микенские ворота. И через Диркские, и через Трезенские. Стучат копыта – гореть проклятому Аргосу!.. Нет, нет, нет! * * * – Э-э, о чем думаешь, брат мой Тидид? Что горюешь? Ты – вождь, ты – койрат. Фивы взяли, Аргос возьмем! – Помолчи, Фоас! Помолчи! Тебе кажется, Диомед, что ты вернешься домой завоевателем? С чужим войском? – Да, дядя Андремон... – Ты изгнанник, в Аргосе у тебя ни земли, ни скота, ты чужак, а тебе придется карать, бросать в темницу, изгонять? – Да, дядя. – И ты станешь хуже Алкмеона, потому что тот, кто сидит на чужом престоле, должен каждый день, каждый час доказывать, что именно он – ванакт?.. – Да... – Ты прав, Диомед, ты прав. Но подумай, что будет, если ты откажешься? Если останешься здесь? Что ты почувствуешь через год? Через десять лет? Ты станешь седым, старым – что ты скажешь перед смертью своим друзьям, которые звали тебя на помощь? Что? – Не знаю, дядя Андремон... Не знаю! * * * Дяде Гераклу холодно. На дяде Геракле фарос, сверху – хеттийское покрывало, но ему все равно холодно, хотя рядом стоит жаровня, и еще одна – в углу... – Почему ты спрашиваешь меня, Диомед? Разве я – ванакт? Разве я царь? – Ты – Геракл! – повторяю я упрямо. ...Наверное, в пятый раз повторяю. Хвала богам, сегодня Кронос милостив к моему великому родичу. Он здесь, а не в неведомой дали, где только тени и прах. – Мы ведь похожи, дядя! Наши отцы – изгнанники, мы выросли на чужбине, живем на чужбине, ты – сын Зевса, я... Замолкаю. Даже дяде нельзя говорить о маме! Даже ему! – Только я – не Геракл. – Геракл? – дядя качает седой головой, медленно проводит по лицу огромной ладонью. – Геракл, сын Громовержца-Крониона, потомок бога и сам в будущем Олимпиец? Так? Киваю. Так и есть. – Геракл... Дурное имя! Никогда мне не нравилось! Геракл, Славящий Геру, Геро-слав... Когда-то меня звали иначе, Диомед! У меня было имя – мое, настоящее, была судьба – моя собственная... Но ты не поймешь. Я – прошлое, ты – будущее. – Почему? – удивляюсь я. – Я тоже... – Полубог? – грустно улыбается дядя. – Вижу! У тебя ихор в крови, серебристый, легкий. Увы, это вижу не один я... Ты из последнего поколения, племянник. За вами – пустота, черная ночь... Переспрашивать не надо. Я понимаю, о чем говорит мой родич, Великий Геракл Амфитрионид. «Не жить богов потомкам на земле!» Гекатомба! Да, мы – последние. И черная ночь впереди! – Мы... Мы совсем иными были, Диомед. И хотели иного... Знаешь, племянник, надо мной уже смеются, песни веселые поют. Дескать, ходил дурак здоровенный, бедных зверушек истреблял... И хорошо, что поют! Значит, мы свое сделали, значит, вам на земле уже нечего бояться. Только людей... – И богов, – не выдерживаю я. – И богов, – соглашается дядя. – Странно, сейчас, когда ОНИ ушли, ИХ стали ненавидеть. Я говорил одному... одному моему другу, что уходить нельзя, ведь люди неблагодарны... Как и боги. А ведь еще недавно мы могли дружить. Мы и ОНИ... Дядя Геракл кутается в покрывало, протягивает к огню огромные ладони. Ему холодно, он никак не может согреться. – Нас называли Мусорщиками, Диомед! Мусорщиками – потому что мы чистили матушку-Гею. Ты уже не помнишь... Хвала богам, что не помнишь! А ведь еще недавно, совсем недавно, людям приходилось драться, чтобы выжить на земле. Насмерть драться! И самое страшное, что вся эта нежить – Гидры, Химеры, железные вепри с бронзовыми лисицами – они тоже хотели остаться! Понимаешь? Разумные, сильные, жестокие... Мы – или они, люди – или нелюди! Это и было то, зачем я жил. Мы, Тезей, Мелеагр, Беллерофонт, твой дед, я – хотели очистить землю, спасти людей от чудищ... Не смейся, это не сказка! |