Онлайн книга «Диомед, сын Тидея. Книга 1. Я не вернусь»
|
– Эй, ты! Тебе говорят! Думал – меня. Оказалось – нет, другого. Того, что нос в доски уткнул. – Выпить хочешь? Дивное диво – кивнул, голову от стола не отрывая! – А-а, хочешь! – козопасы, в два голоса. – Ну, тогда спой! Спо-о-ой! Про баб! А мы нальем! Так это же аэд! Сразу надо было догадаться! Кто же еще так напивается? – О-о-о-ох! Долго-долго голову поднимал, долго-долго лиру из сумы, что под столом стояла, вытаскивал... – Про баб! Про баб! Как Зевс баб из свиней сотворил! Зна-а-акомая песня! – О-о-о-о-ох-х! Я понял – конец лире. Сейчас как рванет струну!.. – Про баб! – уже втроем, с кентавром вместе. – Про ба-а-а-аб! – Тре-е-ень... И вдруг что-то изменилось. Поначалу показалось – струна лопнула (да как ей не лопнуть-то было?). Или все струны сразу. Или крыша на нас свалилась. Нет, не крыша! Тишина! Замерла толпа, застыла, словно кто-то всем пьяные их глотки запечатал. А пьяница-аэд уже не сидит – стоит, и лира в руках, и пальцы не трясутся... – Медью воинской весь дом блестит, Весь оружием полон дом - Арею в честь! Тут шеломы как жар горят, И колышутся белые На них хвосты... Еле смог оглянуться, от пальцев его, что по струнам неспешно ходили, взгляд оторвать. Слушают! И как слушают! – Там медные поножи На гвоздях поразвешаны, Кольчуги там. Вот и панцири из холста; Вот полные, круглые, Лежат щиты. Есть палицы халкидские, Есть и пояс, и перевязь, Готово все!.. Странное дело! Песня как песня, военная, у нас ее каждый эфеб знает. Правда, порою важно не что поют, а как. Ну и голосина у этого оборванца! Мороз по коже! – Ничего не забыто здесь; Не забудем и мы, друзья, За что взялись! Трое проклятой скоро гореть! И возьмет ее с нами вместе Бог Ахилл! Эй, микенцы острите мечи! Ждет нас море, ждет нас поход Победа ждет! Тишина... Мертвая, глухая, только слышно, как дождь по крыше стучит. И наконец единое, дружное: – А-а-а-а-а-а-а-а-а! А что аэд? Да вот он – снова носом в стол уткнулся! Странное дело, словно бы видел я его уже! И лицо незнакомое, и голос... А все-таки встречались! * * * Первым, кого я за Львиными воротами встретил (они для козопасов Львиные, а вообще-то ворота Солнечных Львиц), оказался... Любимчик! Собственной богоравной особой! Я на него посмотрел, он – на меня... – Диомед! Ну, знаешь! И – лапищами. Хотел убежать – да куда там! Ой! Слушаю, как кости мои бедные трещат, а сам глазам не верю. Он, Лаэртид! На подбородке – две волосины (почти как у меня), на плечах – плащ шерстяной, пастуший, вместо сандалий – сапожки, тоже пастушьи. Но все равно, он! – Лаэртид! Ты же на Итаке! Ты же приплод считаешь! Погрустнел, вздохнул, волосину рыжую на подбородке дернул. – Да тут такое дело, Диомед... В общем, в Палаты Пелопсовы (в Микенах они тоже – Пелопсовы) мы вместе направились. Тем более, у рыжего и колесницы не было. Верхами примчался. Удалец! – На один день в Герею заехал! Всего на один день! Там стада наши, я с сидонцами договорился кое-что продать, а тут – гонец! От Атрида! Приезжай, мол, срочно. Ты чего-нибудь понимаешь, Диомед? Понимать-то я понимал. Но не все. Зачем Агамемнону я понадобился, догадаться можно. Аргос Микен не слабее, по крайней мере, на суше. А вот зачем Любимчик? Или без превеликого воинства итакийского Парис Елену не отдаст? А во дворе Палат Пелопсовых – суета. А во дворе – слуги толпятся, колесницы с повозками разгружают. Начал я считать – сбился. Ба-а-альшой заезд богоравных нынче! Это кто же пожаловал в Златообильные? Колесницы серебром-золотом блестят, кони – прямо с Олимпа, на нас, сирых, даже глаз не косят. – А ведь война будет, – вновь вздохнул Любимчик. – Точно будет, Диомед! Только я им в этом деле не помощник! Поглядел я на Лаэртида – ничего не ответил. * * * – Богоравного басилея Диомеда, сына Тидея, просят пожаловать... Скрипнул я зубами (сами вы – басилеи!), но делать нечего – пожаловал. Мимо хризосакосов в доспехах сверкающих – прямиком в тронный зал. Под красные своды, что колоннами золочеными, с каймой пурпурной, подпираемы. Говорят, этот дворец Пелопс не просто так строил. Велел он, Танталид, себе точное подобие Дворца Миносов в Кноссе, что ныне в руинах лежит, воздвигнуть. И зал, как у Миноса, и колонны, и фрески, и трон... Выше туч нос задирал Пелопс! Длинный был у него нос, говорят, подлиннее, чем у его богоравных потомков! А вот и трон. Вокруг него, как водится, даматы с теретами [32] столбами стоят. А на троне – само собой, нос. Длинный, естественно. Над носом – венец золотой, под носом – бороденка козлиная (отрастил-таки!). А к носу – все, что полагается: скипетр кости слоновой, фарос пурпурный, сандалии красные. Все вместе сложить – ну точно, Зевс Додонский! – Радуйся, богоравный Диомед, басилей Аргоса, друг наш... Увы, это не Зевс. Это всего лишь Агамемнон. – ...Приветствую тебя в Микенах наших и во всяком нашем благоволении заверить спешу... А я стою – котлом медным закипаю. За кого он меня принимает, этот носатый? За вшивую деревенщину, что сандалий красных не видела? Нужно мне его благоволение, как кентаврам колеса! А даматы с теретами щеки, охрой намазанные, надувают, на меня не смотрят. Ждут. Вот сейчас аргосский басилеишка на колени хлопнется, на живот брякнется... Раскинул я руки пошире, ухмыльнулся радостно: – Атридик! Сколько лет, сколько зим! Дай-ка я тебя поцелую, душка! У-у, ты мой бородатенький! И – полез лобызаться. Прямо на трон. – Ну, извини, Тидид! Извини! Сам понимаешь, церемонии эти... Насели даматы, кричат, мол, лица терять нельзя, Микены с Аргосом равнять... – Ладно! Свиту прогнали, теперь сидим. Не на троне – на ступеньках. Оно и удобнее, и проще. Когда не на троне и без скипетра, Агамемнон даже на человека походить начинает. Не то, чтобы совсем... – Менелай приехал. И Нестор из Пилоса. Знаком? |