Онлайн книга «Диомед, сын Тидея. Книга 1. Я не вернусь»
|
Победа ждет! Капанид улыбается – доволен, простая душа, и Киантипп улыбается. Почему же мне невесело? * * * – Мантос! Нужно найти одну женщину. Жрицу... – Э-э, ванакт Диомед! Зачем слова тратить, зачем объяснять? Сейчас привезем твою госпожу, оглянуться не успеешь, моргнуть не успеешь – госпожа Амикла здесь будет! – Ты!.. Не смей! Просто найди ее и скажи... Нет, ничего не говори, просто найди. Я... Я сам!.. * * * – Это по всей Ахайе, Тидид! – дядя Эвмел отложил в сторону папирусный свиток (аж с Кипра!), устало потер глаза. – Знаешь, такого никогда еще не случалось. Если начнется война – это будет первая всеахейская война. Может быть, Елена, сама того не желая, объединит нашу землю. Или погубит, не знаю... Но мы уже не останемся прежними... Я пожал плечами. Меньше всего хотелось думать о войне. Если Мантос поспешит, он вернется скоро, очень скоро... Что я ей скажу? Про серебристый свет, про ветер над лесом? Про то, что все теперь будет иначе? А как – иначе? Наши обычаи несокрушимее Трои, будь она трижды... – Дядя Эвмел, но ведь Троя тоже хочет войны! Он усмехнулся тонкими бесцветными губами (эх, дядя, совсем ты плох стал!), худые пальцы ударили в столешницу: – Там то же самое, мой мальчик. Азия против Европы! Это тоже впервые. Знаешь, недавно услыхал новое словечко – «варвары». Это те, чья речь нам непонятна: «вар-вар» – и все. Мы начинаем осознавать себя, Тидид! Вместо рода, племени, фратрии – народ, единый язык... – Все это нужно живым! – перебил я. – Живым, дядя! Если мы погубим нашу молодежь под Троей, сами сгинем – кому к воронам собачьим будет нужен этот единый язык! Я не о поражении говорю. Но иногда победы – хуже поражений! Дядя не ответил. Нащупал палочку, с трудом привстал, зацепил локтем одну и табличек... Тр-р-ресь! – Ох, ты! Кентавр в посудной лавке! Представляешь, Тидид, я уже и наклоняться не могу. Надо кого-нибудь позвать... – Не надо, я сам! Табличка разбилась ровно на пять частей. Первая, вторая... пятая. – О чем это дядя? – поразился я. – «Лигерон Пелид на Скиросе»? Какой еще Лигерон? Которого матушка на алтаре жарила? А я-то думал, что все это – пьяные байки! Лигерон Ахилл – победитель Трои, Геракл – сегодня. И завтра. Но не послезавтра – помрет! – Лигерон, сын Фетиды, – кивнул дядя Эвмел. – Сейчас о нем много говорят... – Ну, как же! – подхватил я. – Тот, кто в пеленках воевать пойдет! С кормилицей на колеснице! – Смешно, – согласился он. – А ты слыхал, мальчик, что такое Кронов Котел? Еще одна байка? Я заранее улыбнулся... – Ванакт! Хвала богам, Мантос! К гарпиям всех этих Лигеронов! – Ну, где она? Темным было лицо старшего гетайра. Даже глаза потухли. Даже голос... – Ее нет, ванакт! – В храме нет? – не понял я. – Ну, так... – Нет ее, – еле слышно проговорил курет. – Ее больше нет, родич... Уродливый кривоногий коротышка не стоял – висел, сжатый ручищами гетайров. Намазанное охрой лицо кривилось ужасом, в глазах... Ничего не было в его глазах – пусто. – Тебе лучше сказать, Стрепсиад, – вздохнул я. – Может, тогда я убью тебя сразу... В храме Афродиты Горы – пусто. Разбежались! Только его и поймали куреты – Стрепсиада-кастрата, главного жреца. Того самого. – Знаю! – прохрипел (прошипел? пропищал?) он. – Знаю, ванакт! Я умру! Но я – только раб Пеннорожденой... Я лишь раб! Я... я покажу тебе! Дернулся, засучил ножками. – Хорошо, – кивнул я. – Отпустите! Бухнулся на четвереньки, привстал, резко побежал к алтарю... – Я только ЕЕ раб! Раб! Смотри, ванакт! Ручонка с длинными, ярко накрашенными ногтями указывала прямо на белый мрамор. Надпись? Все еще не понимая, подошел ближе, вгляделся... А М И К Л А Красным по белому. Нет, кровавым по белому! – Поскреби ножом... Поскреби... Я поглядел на Мантоса. Тот кивнул, достал из-за пояса кинжал. Мраморная крошка сыпалась, падала на гладкий скользкий пол. Но из-под камня, из самой глубины, все так же проступало ее имя. А М И К Л А Я понял – это не писали. Вернее, писали не люди... – Воля богини! Воля богини, ванакт! Раз в несколько лет мы приносим жертву... Кровавую жертву. Только по жребию, только тех, кто сам согласится... Слова скользили мимо, не задевая, не оставляя следов. Я уже понял. «– Жреца купишь, волю богини – нет. Боги не бывают добрыми, они мстят, они не прощают. Но мне уже все равно, мой Диомед, все равно...» Да, теперь тебе уже все равно, Амикла... – Пять... Нет, шесть дней назад мы увидели... Вначале не поверили, думали – краска. Но потом... Это ЕЕ воля, ванакт! ЕЕ воля! Госпожа Амикла согласилась, сама легла на алтарь... Звякнула острая бронза, ударившись о гладкие мраморные плиты. Нет... ...Река шумит совсем рядом, тихая, спокойная. Странно, я не могу ее увидеть. Только плеск – и легкий теплый ветерок. Тихо-тихо. Тихо... Знакомое лицо совсем рядом. В светлых глаза – боль. – Я ничего не могла сделать, мой мальчик. Ничего! – Выходит это правда, мама? – одними губами шепчу я. – Правда? ВЫ просто – людоеды! Мы для ВАС – овечье стадо, туши на алтаре! Тебе тоже приносят жертвы, да? По жребию – или сама выбираешь? – Ванакт – солнце! – тихо отвечает она. – Солнце сжигает тех, кто рядом, сынок... Река совсем близко, только шагни, только вдохни поглубже свежий прозрачный воздух... Плещет, плещет... – Ванакт?.. Очнулся. Кровавая надпись ударила по глазам... – Кинжал! – ни на кого не глядя, выдохнул я. – Кинжал, быстро! Теплая рукоять легла в ладонь. Все так же, не глядя, провел пальцем по острию. Хорош! – Прочь! Все прочь! Резанул по запястью – наискосок, от края до края. Тебе нужна наша кровь, Киприда Пеннорожденная, владычица Любви? Н-на!!! Кровь потекла по алтарю, по белому в синеватых прожилках, мрамору, по ее имени... ТЫ убила мою Амиклу, нелюдь, попробуй и моей крови, тварь. Попробуй – и запомни, ибо клятва кровью – свята, она – навсегда, навечно, пока оба мы живы – ТЫ и я. |