Онлайн книга «Диомед, сын Тидея. Книга 2. Вернусь не я»
|
– Янаанааа-а-а-а! Янаанааа-а-а-а! Далеко? Нет, близко, только тихо!.. Спасибо, друг Морфей! Хоть и не спешил, но удружил. Из ночи – в ночь, из проклятой Троады – в аркадскую глушь, где мы когда-то ночевали с Капанидом по пути в Калидон. Сейчас я снова увижу Ее. Пусть во сне, пусть всего на миг! ...та, что блистает под стать Новогодней звезде в начале счастливого года... блистает... блистает... – ...Янаанааа-а-а-а!! По затылку вроде как муравьи пробежали. Пробежали – сгинули. Испугался, герой? Ну, поют, ну и что? Тем более, голос женский. Даже не женский. Вроде как девчонка пищит. – Янаанааа-а-а-а! Янаанааа-а-а-а! Нет, не девчонка. Девчонки!.. Давно мне не снилась эта ночь. Даже вспоминаться стала редко. Словно кто-то другой совал любопытный нос в густые заросли, чтобы напугать своим сопением маленьких дриад, к кому-то другому в серебристом сиянии шагнула Она... ...Я ошибся. Пели не близко, а очень близко. Прямо за деревьями, и дюжины шагов не будет – еще одна поляна. Тоже круглая, но побольше. На той стороне – дерево поваленное. Старое... Да, так и было! Сейчас я увижу маленькие яркие огоньки – над самой травой, словно рой светляков. Увижу, упаду на землю, замру, чтобы не спугнуть, и огоньки закружатся в танце, будут петь про неуклюжую черепаху-хелехелину... Но где же все? Где? Пусто. Темно. Мертво. Недвижная поляна, легкий, еле приметный запах гниющих старых веток... – Янаанааа-а-а-а... – в последний раз, неверным, исчезающим эхом. Все... Я оглянулся, пока еще не понимая, надеясь, что сон вернется, и все будет, как было, как и должно быть... Тщетно! С каждым мгновением все темнее на поляне, все страшнее. И уже не легкий запах тления – трупный смрад рвет ноздри. И я понимаю, что я уже не в Аркадии Счастливой, я на Поле Камней, на поле Армагеддона. – Светлая! – отчаянно кричу я. – Светлая, где ты?! Мертво! Даже эхо смолчало. – Ты здесь, я знаю! Я виноват перед Тобой! Очень виноват! Но приходи, прошу Тебя!.. Уже нет голоса, не кричу – хриплю. А черная тьма сгущается, подступает, трупный смрад становится непереносимым... – Светлая... И вдруг я понимаю – Она мертва. Мертва, как и я сам. А мертвым не нужно ничего в этом мире – даже любви. Диомед, сын Тидея, погиб под Троей... * * * Вначале я обрадовался. Не то чтобы слишком, но все-таки. Не зря мы вчера горло срывали и сбивали в кровь кулаки. Просыпается воинство, нехотя, медленно, почесываясь, но все же вылезает из шатров. Вот и вода в котлах булькает, и мясом, на углях печеным, тянет. И дозорные на месте, и пифосы с площади лагерной исчезли. Красота! Не совсем, конечно... – Ванакт! С берега сообщают: какие-то торговцы плывут... Вначале я и внимания не обратил. Мало ли, кто к нам жалует? Особенно в последние дни, когда истончились стенки черного Котла. – Наши? Просто так спросил, даже не подумав. Для порядка. – Не наши ванакт. Большие такие корабли, красные, сразу видно – торговцы... Красные... Красные?! Вчера решил было, что ошибся зоркий Идоменей. Откуда у наших берегов?.. – К бою-ю! Кеми! Все-таки Кеми! Издалека их краснобокие суда и вправду можно принять за... – К бо-о-ою-ю-ю-ю!!! Еще ничего не понимая, но уже чуя беду, кинулся на берег. Если расставить лучников, если выстроиться фалангой прямо на сером песке... Поздно! ...Горели сторожевые кимбы – маленькие, верткие, но бессильные против краснобоких чудищ, закрывших весь горизонт. Легкий ветер раздувал огромные желтые паруса с красным Оком Ра в центре. Ни криков, ни песен – молча мчались к берегу корабли ванакта Черной Земли. Поздно думать – откуда? Поздно гадать – почему? НЕЧТО! Вот оно – НЕЧТО! С запасом попросил времени старый хитрец Приам. Четыре дня! Хватило и двух... Ох, и дураки же мы все! – Фтия! Саламин! К бою-ю! Микены! К бою-ю-ю! Спарта-а!.. Но я понимал – поздно. Не успеть. Они уже рядом, совсем близко... – Дядя Диомед!.. Тидид!.. Ванакт!.. Нестройной толпой бежали ко мне воеводы, застегивая на ходу ремни сверкающих шлемов, стуча по песку неплотно надетыми эмбатами. Лигерон, Аякс-Большой, Менелай, Одиссей... – Кто это, Тидид?! Объясняться нет времени. Его вообще нет. Первые стрелы уже свистят в воздухе – длинные, тяжелые, хищные... – Лучники! Вперед! По кораблям! По палубам!.. Молодец, Любимчик, молодец, стрелок, да только ты еще не видел, как бьют кемийские луки!.. – Менелай! Отводи всех на равнину! Строиться в две фаланги, вторая – лицом к Скейским воротам. Лавагет Лигерон, Аякс!.. – Мы прикроем, дядя! Вы успеете!.. Малыш тоже понял, что в лагере не удержаться. Нас просто перережут у шатров, переколют копьями с широкими, как меч, наконечниками из сияющей бронзы. А стрелы уже свистели, жужжали, впивались в тела. Кто-то, совсем рядом, близко, молча рухнул на песок. Стрела, пробившая панцирь, еще подрагивала, словно не в силах удержать злобу... – Наза-а-ад! Отходим! Неуверенно, робко запели трубы. Поздно, поздно! Краснобокие корабли уже тыкались высокими носами в песок, с бортов горохом сыпались невысокие крепкие парни в белых набедренных повязках. Смуглые лица, высокие, почти ростовые щиты с закруглением наверху... – Отходи-и-и-им!!! Последнее, что я успел заметить – сброшенные вниз сходни, по которым уже сталкивали на песок сверкающую золотом колесницу. ...Задержать мы их смогли только у частокола. И то ненадолго. Муравьев-мирмидонцев и саламинцев Аякса спасала теснота. Луки тут были почти бесполезны, а против копий, секир и боевых булав еще можно было продержаться. Какое-то время, конечно... Смуглые копьеносцы дрались молча и так же молча умирали. Но чаще умирали мы. Мой щит был пробит уже в двух местах, но я не отходил, высчитывая в уме мгновения. Еще одно, еще... Белокурый должен успеть, должен выстроить войско до того, как эти вырвутся на Фимбрийскую равнину, как откроются Скейские ворота (а ведь откроются!) и мы окажемся в капкане, в мешке, в котле... Приамов котел! Котел из сверкающей кемийской бронзы! ...Мелькнула и сгинула мыслишка о нашем вожде вождей. Небось, и на этот раз не проснулся? Ну и Гадес с ним, с носатым! |