Онлайн книга «Диомед, сын Тидея. Книга 2. Вернусь не я»
|
– Они о тебе слыхали, ванакт. Слыхали и просят, чтобы ты их рассудил. С соседями никак разобраться не могут, у тех тоже село на холме стоит, но с другой стороны. Очень просят! – У, Дий Подземный, еще и это! Вот что, Ром, возьми десяток парней, сбегай к ним и придумай что-нибудь. Скажи, что тебя послал Диомед Маурус Великое Копье, и что твои слова – его слова. Потом нас догонишь. – Да как их рассудить, дядя Диомед? Они говорят, что уже сто лет холм поделить не могут. – Ну... Помнишь, в Аттике такое же было, пока Тезей не пришел. Собрал он всех спорщиков... – ...И в одном городе поселил. Помню, дядя. Так что, город им построить? – Еще чего! Борозду в земле пропашешь и копье воткнешь. Держи мое – страшнее будет. А строятся пусть сами. Все, Ром! Одна нога здесь, другая там... Рутулов мы встретили к вечеру. Турну надоело прятаться, и пара сотен мрачных парней заступила нам дорогу. В воздухе уже зажужжала первая стрела, но до боя не дошло. Турну был не нужен я. И никто не нужен – ни Любимчик, ни Протесилай. Только Эней. Плаксу он был готов разорвать на части – зубами, не хуже, чем мои давны. И угораздило Анхизида жениться! Хоть бы нашел себе невесту без жениха! Особенно такого. Турн кричал. Турн орал. Турн вопил. Турн лупил кулачищем в грудь. Эней – или война! Он соберет родичей, он позовет соседей, он зальет весь Лаций кровью. Энея!!! В конце концов владыка рутульский до того разгорячился, что пустился в пляс – прямо с копьем. Свистело в воздухе копье, топали в сырую прибрежную землю босые ножищи... Энея!!! А почему бы и нет? Старейшины рутулов войны не хотят, не у них невесту украли... Договорились о поединке – насмерть. Оно бы и ничего, да вот сдюжит ли Плакса? Такие поединки проигрывать нельзя. – Ну чего, Ром, основал? А мое копье где? – Основал. А копье пришлось оставить – возле жертвенника. Ты теперь, ванакт, у них бог-покровитель – Маурус Копьеносный. «Квирин», если по-сабински. – У-у-у-у-у-у! * * * – Мама! Мама, мама, не уходи! Не уходи, мама... Эней Анхизид бредил. Слепо смотрели глаза, тонкая струйка крови сочилась изо рта. – Мамочка! Мне больно, мамочка! Не уходи, пожалуйста!.. Он звал ЕЕ – ту, что убила мою Амиклу. Я осторожно вытер кровь с его подбородка, поправил мокрую повязку на лбу. Эней умирал. Я напрасно договорился о поединке. – Мама! Мамочка... Я отвернулся. Под Троей, на страшной Фимбрийской равнине, мы были врагами. Но врагов уже нет. Храбрый, честный парень, Эней Плакса, наш товарищ, уходит к черному порогу Гадеса. Плакса! Он плакал, когда говорил об Амикле... – Диомед... Окровавленные губы попытались улыбнуться. Ата-Безумие смилостивилась над владыкой дарданов. – Диомед! Она... Мама обещала взять меня к себе, туда... туда... – Конечно, – заторопился я. – Только не спеши, Анхизид, ты скоро поправишься!.. – Нет, Тидид, она приходила, чтобы забрать меня с собой!.. Эней попытался приподняться, застонал. ...Я снова поднес окровавленную тряпицу к его губам. – Мы привезли Палладий – тот самый, из Трои. Пусть он будет у тебя, Анхизид. – У моих детей [51] , – чуть слышно поправил он. – Спасибо... Мама... Она сказала, что мой род создаст великую державу, эта держава покорит мир... – Ну, это ясно! – улыбнулся я. – Ты же Саженец! – Саженец... – Эней попытался улыбнуться в ответ, дернул непослушными губами. – Мы ведь что-то сделали, Диомед, ведь так? – Так, – кивнул я. – Мы переплыли Океан, мы основали новую страну. И мы стали друзьями, Эней. А это дороже всего, правда? – Правда... Я встал. За дверью ждали его сыновья, ждали родичи. Пора было прощаться. Навсегда... – Погоди, Диомед... Огромная ладонь бессильно дрогнула, скользнула по покрывалу. – Мама... Ты помирился с НЕЮ? ...Красная надпись на белом мраморе, красная кровь на алтаре... – Я... Да, Эней, мы уже не враги. Пусть я солгал. Сейчас – можно. – ОНА велела тебе передать, чтобы ты не отталкивал... не отталкивал... Закрылись глаза, еле заметно дрогнули губы... Прощай, Эней, храбрая душа и доброе сердце! Твои потомки будут править этой землей! Хайре! – Не плакать! Не плакать! Эней Анхизид, регус латинов, жив – и будет жив, пока не победит в поединке, ясно? Завтра он убьет Турна и остановит войну. И никаких слез! Эней победит – тогда заплачем!.. * * * – Он скончался, рыжий... – Жаль... И даже головы не повернул! Любимчика я нашел там же, где и оставил, на той же позиции. Даже полупустой бурдюк валялся как раз под его босой пяткой. – Эней умер, понимаешь? – повторил я. – А я и говорю: жаль. Об умершем щенке обычно горюют больше. – Он скончался, – проговорил я сквозь зубы. – Да слышу, Тидид! Босая пятка неуверенной потянулась к бурдюку. – А завтра Эней должен выйти на поединок с вождем рутулов. Если он не выйдет, нас захотят вытеснить с этих земель. По праву победителя. – Ну и что? На этот раз Лаэртид соизволил обернуться. И даже плечами пожать. – Ничего, – все еще сдерживаясь, проговорил я. – Латины присягнули роду Анхиза, значит, начнется война. Настоящая, как под Троей. Я позову шардана, приведу своих аргивян. Для начала сожжем город рутулов, чтобы устрашить весь край, потом начнем уничтожать посевы... Ты никогда не думал, Одиссей, ПОЧЕМУ кончился Золотой Век? И снова шевельнулись широкие плечи лучника. – Тебе это очень важно? Отвечать я не стал, просто кивнул. Я бы и не приходил к сюда, к Любимчику-лотофагу, но меня Турн уже видел, и Протесилая видел. А Идоменея как назло в море унесло. Медленно-медленно вставал, долго-долго копался в куче хлама, завалившей угол. Но вот блеснуло ярое золото. Шлем – глухой, с прочной личиной и нащечниками. Знакомый, памятный – шлем лавагета Лигерона Пелида, прозывавшегося также Ахиллом. – Сойдет? |