Книга Орден Последней Надежды. Книга 3. Французский дьявол, страница 28 – Андрей Родионов

— Есть, — говорю я. — Я все никак не мог понять, что же смутило меня в той сцене, когда ты вызвался прирезать захваченного дворянина, того, что вез письмо в усадьбу «Белый вол».

Я делаю паузу, и сьер Габриэль спрашивает чуть быстрее, чем это необходимо:

— Ну и что тебя смутило?

— У него был перстень точно с таким же рисунком!

— Совпадение! — отмахивается гасконец, его острые скулы покрылись румянцем, в глазах пляшут красные искры.

— Я думаю, ты отпустил пленника, вместо того чтобы убить. Он-то и предупредил Родерика Флаймса о нашем появлении. А потому я спрашиваю: что это за тайное общество, знак принадлежности к которому вы оба носите на перстне?

Лязгает выхваченный из ножен меч, я отпрыгиваю назад, туда, где гасконец не сможет меня достать первым же ударом. Криво ухмыльнувшись, сьер Габриэль вкладывает клинок в ножны, но руку оставляет на рукояти. Недоуменно ржут кони, почувствовав разлитое в воздухе напряжение.

— Расскажи о своем предательстве, — говорю я. — Не надо разглагольствовать о том, что именно заставило тебя изменить данной присяге. Это лирика, а меня интересуют только факты. На кого ты работаешь, в чем суть полученного задания?

Гасконец молчит, лаская пальцами рукоять клинка, а я продолжаю:

— Шевалье де Кардига давно тебя подозревал. Командир оставил письмо, — тут я многозначительно похлопываю себя по груди, — в котором описал, на чем смог тебя поймать.

Глаза гасконца темнеют, он криво улыбается.

— И ты поверил этой чуши? — Сьер Габриэль тянет вперед руку, в голосе его звучит металл. — Дай сюда письмо. Я приказываю, как командир нашего отряда.

— Командир? — глумливо ухмыляюсь я, делая вид, будто оглядываюсь по сторонам. — Какого еще отряда? Нас здесь только двое.

— Сколько бы ни было, мы остаемся отрядом Третьего ордена францисканцев, — спокойствие дается наваррцу с трудом, глаза его мечут молнии, но голос остается ровным… почти ровным. — И я приказываю отдать мне это письмо, — криво ухмыльнувшись, он добавляет: — Позже, в аббатстве Сен-Венсан, ты сможешь обжаловать мои приказы, но пока должен мне повиноваться. Вспомни о присяге!

— Отчего ты встал у стены, подняв руки, когда остальные схватились за оружие? — спрашиваю я прямо в лоб.

— Если я предатель, отчего же не убил тебя до сих пор? — отвечает гасконец с великолепным презрением.

— Потому что я — твое алиби. Ты бы и так вывернулся, но если мы вернемся вдвоем, причем я буду превозносить твою храбрость и умение, то выйдет только лучше. Не так ли?

Гасконец молчит, но взгляд, который я ловлю, яснее всяких слов предупреждает: берегись!

— Что ждало нас у собора Святого Георгия в Саутгемптоне? — бросаю я. — Засада?

Сьер Габриэль отвечает, не раздумывая:

— Разумеется. Причем вас схватили бы уже после того, как вы подожжете собор. Не всех, конечно же, уж тебя-то я бы обязательно спас, умник. — Помолчав, он мечтательно закатывает глаза и продолжает: — Ты представляешь, какой прекрасный судебный процесс мог бы из всего этого получиться? Убийцы — францисканцы поджигают дом Господа нашего! Вас судили бы в Париже и обязательно добились осуждения ордена римским папой. От вас отвернулись бы все прочие католические ордена, от вас стали бы шарахаться, словно от больных проказой!

— Не вышло, — словно бы сочувствую я. — Шевалье де Кардига перехитрил тебя. А Жюль? Он следил за мной по твоей указке?

Гасконец пожимает плечами.

— А по чьей же еще? Я лишь намекнул ему, что сомневаюсь в тебе, и этот дурень докладывал мне а каждом твоем шаге! — запрокинув голову, сьер Габриэль смеется.

И тут я понимаю, что кое-что упустил.

— А почему это ты непременно спас бы меня? — медленно спрашиваю я.

Сьер Габриэль молчит, на лице предателя играет презрительная улыбка.

— Ты спас бы меня, потому что это я должен был убить герцога Карла Орлеанского! — размышляю я вслух. — Твои хозяева англичане сами отдали бы нам дядю короля только ради того, чтобы мы уничтожили его своими собственными руками. А тем временем отряд сэра Флаймса убил бы Карла VII, и Франция осталась бы без единого принца крови, который смог бы занять престол!

— Как это без принца? — глумливо спрашивает сьер Габриэль. — Что же ты забыл про малолетнего Генриха V Ланкастера? Он законный сын короля Англии и Екатерины, младшей сестры Карла VII. Не встреться нам тот болван с письмом к сэру Флаймсу, во Франции остался бы единственный законный претендент на престол! Не правда ли, красивая задумка?

Я машинально киваю.

— Ничего, — утешает меня сьер Габриэль. — Все еще можно исправить. Думаю, через год я лично займусь его освобождением, а пока что вернусь во Францию и доложу, что задание выполнить не удалось. Погибли все, и только я остался в живых. Кстати, охрана Орлеанца значительно усилена, а при угрозе побега страже приказано его убить!

Гасконец глядит мне прямо в глаза, откровенно потешаясь.

— Зачем англичанам король Франции, который смертельно их ненавидит? Пусть уж лучше правит Буржский королек. Пока.

— Чем же тебя купили англичане, что посулили? — рычу я.

— Англичане? — от хохота сьер Габриэль сгибается почти пополам. — Да ты полный глупец!

— Ничего не пойму, — растерянно признаюсь я. — Так ты работаешь не на британцев? А на кого же тогда, на бургундцев?

Отсмеявшись, наваррец вытирает глаза.

— Давно так не смеялся, — доверительно говорит он. — Последнее время было не до веселья. На кого я работаю… Прежде всего на себя.

Клинок сам прыгает в его руку, утреннее солнце бьет мне в глаза, отразившись в холодном сиянии металла, и я вздрагиваю, похолодев.

— Между нами все сказано, — объявляет сьер Габриэль, поскучнев. — Так что прощай, французский то ли рыцарь, то ли лекарь. Как ты, наверное, уже понял, весь наш отряд совершенно героически погиб, выполняя важное задание, и только я чудом спасся. Должен же кто-то рассказать о вашей безвременной кончине. Кстати, можешь сочинить слова, которые ты якобы произнес перед смертью, я непременно их передам. Что-нибудь вроде «Да здравствует Франция и наш любимый король!» или про эту маленькую сучку Жанну.

— Сам справишься, подонок, — холодно отвечаю я. — Если доберешься до Франции, конечно.

Сьер Габриэль мягко идет ко мне, на его лице читается обещание скорой смерти, и тут я вспоминаю еще об одном незаданном вопросе.

— Погодите минуту, шевалье, — прошу я. — Ответьте, как тот корабль нашел «Святого Антония» в густом тумане?

— Ты про «Мститель»? — ухмыляется гасконец. — Нет, все-таки он тебя перехвалил!

— Кто меня перехвалил? — быстро спрашиваю я. Небрежно пропустив вопрос мимо ушей, наваррец говорит: