Онлайн книга «Звезда в тумане»
|
– Я такой, – согласился Федя. – А этот жлоб… Собака… Собака, значит, – из стакана, а люди – прямо из бутылки. Не люблю я таких людей! Не уважаю! – Я тоже, – легко согласился Никитин и выпил половину фужера. – И начальник твой жлоб! – разоблачил Федя. – Всучил пиджак, а теперь всю жизнь попрекать будет. – Ну что вы, он не будет… – Глазами. – Федя слегка вытаращил свои глаза. – Так и будет все время показывать: я тебе пиджак дал, я тебе пиджак дал… Вот я у Петровича трешку взял, говорю: «С получки отдам». А он говорит: «Можешь не отдавать». Ну я и не отдал. Так он мне теперь глазами все время показывает, что я ему должен «спасибо» говорить. Тьфу! Знал бы – отдал бы! Вот так и начальник твой. – Он не такой, – заступился Никитин. – Не та-акой… – передразнил Федя. – Что ж он тебе пиджак-то с пятном дал… – Где пятно? – Никитин стал себя оглядывать. – А вот… На локте действительно было совсем свежее, влажное пятно. – А раньше не было, – удивился Никитин. – Что же делать? – Можно вывести, – успокоил Федя. – Спиртным надо. Федя взял салфетку, окунул ее в фужер с портвейном и потер салфеткой рукав. Пятно из бледно-серого стало темно-коричневым. – Вот! Высохнет, ни фига не будет заметно, – пообещал Федя. – И здесь немножко. – Никитин показал пятнышко возле кармана. Федя замыл и там. – Я тебе друг? – спросил Федя. – Друг! – Никитин убежденно кивнул головой. – Так вот. Слушай меня. Отдай-ка ты ему этот пиджак. Пусть он им подавится. – Правильно, – согласился Никитин. – Надо сейчас же вернуть, а то вдруг запачкаю. – Официант! – Федя щелкнул пальцами в воздухе, как кубинец. – Бутылку крепленого и банку килек! С собой! Друзья подошли к подъезду. Никитин еще раз при электрическом свете осмотрел пиджак. На нем горели размытые, почти черные пятна, похожие очертаниями на контуры Каспийского моря. – Все равно видно, – огорчился Никитин. – Не высохло еще, – успокоил Федя. – Высохнет, ни фига не будет заметно. – Знаете что, Федя, а может быть, вы отнесете? – попросил Никитин. – А то мне как-то… Вы скажите, что я заболел. А это обязательно высохнет. И поблагодарите. А? – Лицо Никитина приняло мучительное выражение. – Давай, – легко согласился Федя. – А куда нести? – Третий этаж, возле лифта. Справа. Федя взял пиджак и пошел в подъезд. Лифт не работал, и Федя отправился пешком. Он шел и считал лестничные пролеты за этажи. Третьим этажом у него оказался второй. Федя позвонил в дверь возле лифта. Открыла бабушка в платочке, маленькая и уютная, похожая на лесного человечка. – Академик дома? – спросил Федя. – Какой академик? – не поняла бабушка. – Ну, мужик твой. – Нету. – На. Держи. – Федя протянул пиджак. – Женька прислал. – Чаво это? – «Чаво», – передразнил Федя. – Слепая, что ли? Пинжак. Высохнет, ни фига не будет заметно. Премного благодарны. – Федя сунул ей в руки пиджак. – А Женька гриппом заболел. На больничном сидит. Так что спасибо… Никитин стоял на том же самом месте, где он только что расстался с Федей, и смотрел на Наташино окно. Окно светилось золотисто-оранжевым светом, как спелая виноградина на солнце, и казалось, что там течет совсем другая жизнь – чистая, невинная, исполненная высокого смысла. Никитин смотрел на окно и испытывал острое чувство – торжественное и щемящее одновременно. Он никогда прежде не знал в себе такого чувства. Правда, и таким пьяным он тоже никогда не был. Появился Федя. – Все! – с удовлетворением сказал он. – Отдал! – А он чего? – А его нету. Я его бабе отдал. Ну и дуру же он себе нашел! А где бутылка? Выпил? – Ну что вы! Вот она. – Бутылка стояла на асфальте возле ног Никитина. – А вон Наташа! Никитин показал на окно. Федя из вежливости посмотрел по направлению пальца. – Слушай, а может, Нюрку позовем? – обрадованно предложил Федя. – Посидим, попоем, твоя поиграет, а моя попоет. – Давайте в следующий раз. А сейчас… вы понимаете… Я с Наташей не совсем знаком и приведу с собой еще двух совершенно посторонних людей. Это неудобно… – Можно и без Нюрки, – не обиделся Федя. – Нет, Федя. Все равно неудобно, – мягко и настойчиво возразил Никитин. – Большое вам спасибо за все. До свидания. Никитин повернулся и пошел. – Жень, постой! – Федя подбежал к нему и стал на его пути. Никитин остановился. – Жень, я тебе друг? – Друг. – Так вот, слушай меня. Не ходи. Она тебя обженит. Вот зуб даю – обженит. – И очень хорошо. – Женя! – Федя приложил руку к сердцу. – Я старше тебя, у меня опыт… Я уже про эту бабу все понял. Я тебе все про твою жизнь могу рассказать; ты с работы вернешься, устал как черт, так она тебя домой не пустит. Приведешь товарища, сядешь поговорить, так она нос воротит! Детей от тебя будет прятать, будто ты Гитлер… А еще я тебе скажу: она на тебя в прокуратуру на принудлечение подаст. Не ходи. Женя! Мой тебе совет – не ходи! – Она не такая, – возразил Никитин. – Она нам обрадуется. Мы сейчас придем и скажем: «Здравствуйте, нам без вас одиноко». Она скажет: «А мне без вас». Мы скажем: «А мы вам духи принесли. Подарок из Франции». – Фига мы ей принесем, – отредактировал Федя. – Духи-то в пинжаке остались. Ты же их в пинжак засунул. На сей раз Федя звонил в квартиру Гусаковых, и на сей раз ему отворила Изабелла – в вельветовых брючках. Изабелла серьезно отличалась от бабушки в платочке, она текла в совершенно другом возрастном коридоре и совершенно другого хотело от жизни. Но Федя не заметил никакой разницы. – Опять я, – сказал он. – Там в пинжаке Женька духи забыл. Принеси, пожалуйста. – Какие духи? Какой Женька? – Изабелла с недоумением глядела на Федю. – Ну, который гриппом заболел. Я ж тебе говорил. Давай неси, пожалуйста. А то нас там баба ждет. – Ничего не понимаю, – созналась Изабелла. – Я вас первый раз вижу. – Может, скажешь, что я тебе пинжак не давал? – Не давали. – Ясно, – мрачно сказал Федя, повернулся и побежал вниз по лестнице. Изабелла пожала плечом, закрыла дверь и прошла в комнату. Гусаков сидел за столом и печатал на иностранной машинке. |