Онлайн книга «На пути Орды»
|
Спуская тетиву, он уже понял, что промахнулся: руки еще не отошли от холода. Действительно, стрела пошла выше, попав ордынцу точно между губ и выбив все передние зубы, вошла в рот и, скользнув там по нёбу, застряла наконечником где-то в районе мозжечка. «Вместо меня теперь поплывет», – мелькнуло в голове, и только тут Игнач осознал, что до сих пор продолжает сжимать зубами эту дурацкую дудку с оперением… – Тьфу!!! * * * Это нехитрое действие почему-то произвело неизгладимое впечатление на третьего ордынца, продолжавшего бороться с конем. Только что, в течение считанных мгновений, он потерял разом обоих своих товарищей, кумиров, на правах старших учивших его, заботившихся о нем, защищавших его от несправедливых нападок не только десятника, но и сотника! Как жить теперь в их отсутствие? Рядом с ним сползал с седла Алихан – лучший рассказчик и акын их тумена: стрела попала ему в источник неповторимого красноречия, сладкозвучных песен, славословий и молитв. О-о, Алихан как никто умел по-настоящему молиться, то есть выстраивать слова в приятной для Бога последовательности! Его сразу убила стрела, сразу! Алихан не сумел остаться живым и выплюнуть стрелу, осквернившую уста, славословившие самого каана Бату и лучезарного Берке, брата его! Этот русский – проклят пусть будет, великий колдун, царь зла! Он повернул коня к берегу, ударил по бокам пятками и понесся прочь от этого страшного места… * * * – Здорово, Петровна! – До чего ж ты меня напугал-то, Игнач! Ведь так увидишь, может сердце-то и оборваться. – Согласен. Вон, у двоих оборвалось. Свистни мужикам, коней пусть приберут. – Тебе что, не нужны? – Да ты же знаешь, я ж охотник. Конь мне обуза. – Эк, тебя трясет-то! Пойдем к нам, обогреешься. – Спасибо, я – к себе. – Откуда плыл-то? Оттуда, небось? – Ну. В леса уходите, вот что скажу. Сила сюда – несметная. Все стопчут. – Уйти. Да как уйдешь-то? Хозяйство. – Ну, стало быть, и умрешь с ним. Весь тебе сказ. Вишь, они уже рыщут? Разведчиков высылают вперед. По трое, пятеро. Тебе б за стенами сидеть, на речку не соваться. Сейчас, ты ж видишь, всюду гибель. По грехам по нашим. – Ой, а у нас как раз девки в лес к озеру пошли! – Зачем? – А у нас такое поверье есть: в мае, как луна умрет, девкам – в лес. Всю ночь соловьев слушать, а утром искупаться. Тогда замуж скоро выйдешь и счастье на всю жизнь. – Жизнь-то, гляди, короткая у них может выйти… К Кокошину озеру, говоришь? Это в моих угодьях. – Верно, Игнач. Там места-то глухие. Ельник. Селений нет. Татарину там даже коня не накормить, только шишками. – Только он-то, татарин, откуда он знает, что селений там нет, а места глухие. Он рыскает. Куда идти, ищет. – Что ж делать-то?! – Надеяться, Петровна, – пожал плечами Игнач. – Верить в лучшее. Больше нечего. * * * Потирая шишку на лбу, Аверьянов подумал, что в результате скачка по времени назад весь груз может оказаться в ноль секунд не закрепленным, – без растяжек и страховочной сетки сверху, – как это было пять часов назад, сразу после загрузки. Перспектива получить в лоб рулоном колючей проволоки или ящиком с гранатами ему не улыбалась. Он стал перемещаться ближе ко входу в контейнер, подальше от груза. Около самого хода фосфоресцирующим светом светилась табличка «Информация о полете», – видимо, врубилось автономное питание контейнера. Ниже таблички светились две кнопки: «Получить» и «Не надо» – на выбор. Николай решил получить. Электронный мерзко синтезированный голос стал выплевывать фонему за фонемой: – …Первичная диагностика полета: полет успешен, выполняется в неопределенном направлении… навигация отсутствует, временной тангаж не счисляем… При старте зафиксированы четыреста двадцать три сбоя пусковой программы и восемьдесят девять срывов штрихов позиционирования… Снос по времени – отрицательный – в прошлое, переходящий в стаскивание. Срыв… – синтезированный голос запнулся было, но затем быстро закруглил: – Если вы хотите получить дальнейшую информацию о вашем положении, сообщите голосовой пароль допуска или нажмите кнопку «не надо»… Аверьянов нажал «не надо». – Хорошая новость! Поздравляем вас! Нажав на фирменную кнопку «Не надо!», вы сделали правильный выбор, приняли верное реше… – бодрым, звенящим голосом задолдонил синтезатор и вновь осекся: навалилась немыслимая перегрузка. Сжимая бутылку «Smirnoff», Коля покачнулся. Мелькнуло в сознании: не меньше четырех «g» … Ловя равновесие, чтобы сползти на пол, а не упасть, не рухнуть, он случайно схватился за лонжи, протянутые под потолком контейнера, и тут же неимоверно потяжелевшее тело стало разрывать руку. Отпустить было нельзя: при такой перегрузке падение с высоты собственного роста – тяжелое увечье либо смерть. Неожиданно перегрузка исчезла, все вокруг стало зыбким, светящимся неверным светом, окружающие предметы таяли на глазах и возникали, проявляясь вновь… * * * Затерянный, укромный прудик в лесной чащобе, заросший местами густым камышом и болотником, замер, окутанный проступающим сквозь чернила ночи призрачным светом раннего утра первого летнего дня. Лес еще не встретился с солнцем и потому был наполнен пока тишиной и запахом хвои. Три девушки лет по семнадцать-восемнадцать брызгались, стоя по пояс в воде… – А весело как! – Совсем и не холодно. – А еле залезла! – Ну, с непривычки… – Костер надо было сперва развести. – С тобой разведешь. – На волосы не брызгай, жених заикаться будет! – Ой, что это? – Где? – Да вот, смотри! На противоположном берегу пруда, прямо напротив девушек, начало прорисовываться нечто непонятное – здоровое, размером с самый большой амбар, блестящее и сверкающее тусклым металлом яйцо, неверно колеблющееся в утреннем белесом солнце… Девицы застыли как вкопанные… По здравому размышлению в этот момент уже полагалось бы бежать сломя голову, спасаться от очередной выдумки Дедушки Лешего, но женское любопытство сильнее любых суеверий. Березы, мешавшие яйцу занять выбранное им место, с треском легли веером, вывернутые из земли с корнем. Даже издалека было видно множество кругов, появившихся на поверхности пруда там, у самого берега, возле яйца: это от страха с восторгом пополам попадали в воду лягушки. На исполинских соснах, растущих за спиной девушек, заметались белки. Енот, «стиравший» что-то в тихой заводи между яйцом и девушками, остановил работу, кинул на яйцо внимательный, оценивающий взгляд, съел постиранное и, повернувшись, исчез в прибрежных кочках. |