Онлайн книга «На пути Орды»
|
– Лучезарный Берке послал нас к тебе, доблестный Чунгулай… – начал один. – Берке приказывает тебе срочно присоединить свою Орду к его армадам… – Пора продолжить движение на Новгород… – Берке сказал – хватит Чунгу стоять там и развлекаться… – Отец сердит на тебя, Чунгулай! Он называет тебя «Чунгу»… – Гнев вашего отца, лучезарного Берке, мне непонятен, – холодно и спокойно ответил Чунгулай. – Я послал ему вчера гонцов… – Твоих гонцов обобрали по дороге, – насмешливо сказал Шалык. – Люди колдуна хитростью, без боя, отобрали у них драгоценности и прекрасных длинноногих услаждательниц, которых ты послал отцу… Очень глупые у тебя гонцы… – Теперь твоими дарами наслаждается этот хитрый колдун, где-нибудь там, за болотами…. – язвительно добавил Балык, повернувшись к Берестихе… – Э-э-э-э! – изображая удивление, произнес он, коварно улыбаясь и глядя в сторону Берестихи, которую он как будто только что заметил, – сверкающую в лучах восходящего солнца тысячами серебристых осиновых плашек, покрывавших крыши наиболее богатых изб. – Стоит как ни в чем не бывало… Ты все еще не выполнил приказ лучезарного? Шалык повернулся вслед за братом, и брови его удивленно взлетели вверх: – Деревушка стоит до сих пор?!? – Твои гонцы сообщили, что она пала под твоим мощным ударом… – На чьи головы должен пасть позор лжи? Я спрашиваю тебя, Чунгулай? * * * Михалыч отодвинул пустую сковородку с недоеденным завтраком: яичницей из трех яиц вперемешку с кружками нарезанных сосисок, налил себе второй поллитровый бокал крепкого чая, почти заварки. – Ну, Катерина, нечего сказать! – полковник Боков отхлебнул заварки и даже крякнул от удовольствия. – Я ведь вчера хоть и плох был, но думаю: эх, молодежь, небось на танцы зашвырнулась, задницами трясти… А вы… – Михалыч снова взял в руки ожерелье. – Клад! Форменный клад… Не сахар, конечно, твои Аверьяновы, да. Но вот теперь я вижу, не сахар они, да, но не горчица, не перец, не хрен… – Ты лучше похмелись слегка, папа… – Не учи, отца, не учи! Школьница! Я – полковник! Сейчас мать мне борща разогреет вчерашнего, буду как новый. …А ты у нас теперь – олигарх, вот как я понимаю. Или олигарша, как? – Олигарша – это жена олигарха, по-моему. – Да, не подходит! Ну, значит, олигархка, олигархиня… Олигарховка… Олигарх…истка! – Нет, лучше похмелись! Сил нет! Да и врача вызови. Отлежись. Без тебя денек обойдутся. – Да, все поймут – поминки. Весь штаб в таком же состоянии. Боеготовность – минус ноль. Да, ладно, сегодня, думаю, на нас не нападут! Спишем на реформу Вооруженных Сил. В конце-то концов, вон у других: ракеты не взлетают, корабли тонут, вертолет, если за день ни один нигде не разбился, – ну, значит, день не задался… – и ничего! Все при погонах, при кормушках, при виллах, при деньгах! Всем хоть бы хны! А мы что, не люди, что ли? Спецназовец, он что – не человек? Не каждый день полк офицеров теряет. Да еще таких, как Аверьянов: не сахар, не горчица и не хрен… Именно так и сделаю, Катя… Посплю до ужина. Подумаю… Да, Катька, рад я за тебя! С таким-то приданым, – миллион ведь, не меньше, – тебя любой теперь возьмет… Возьмет, не размышляя. – Что?! – мгновенно вскипела Катерина. – Что ты сказал, остолоп, повтори!!! – Глупость сказал, понял, – кивнул Михалыч. – Я с похмела всегда пургу гоню, не обижайся, Катя. Я отчего сказал-то? Да разве ж от похмелья? От радости же, от любви! – Мама! – крикнула Катя в сторону кухни. – Кончай папе борщ греть. Четвертинку – и на боковую. – Что случилось? – войдя в комнату с кастрюлей борща в руках, мама аккуратно отодвинула дном кастрюли ожерелье и серьги, поставила кастрюльку на стол. – Все налюбоваться не можете? Ешь! Сейчас дам тарелку и ложку. – Он нефункционален, мама, – произнесла приговор Катя. – До обеда пусть спит, а потом поедет. Если нормальным встанет. А лучше бы до ужина. – Как хочешь, дочка! Для тебя – все что хочешь! Все сделаю! Могу и до ужина спать! – Посмотрим! Очухаешься – еще легенду ищи. Второй клад нужен. Другой. Чтобы с монетами был, ну, желательно, – понял? Мать, сходив на кухню, молча поставила перед отцом запотевший «спутник агитатора»: – Так, Катя? Ведь больше ему не надо? – Нет, не надо. Пока еще одну хорошую легенду не найдет, вообще пить не будет! Понял, папа? – Понял, Катя… Да это мне пустяк… Легенду найти – не клад… Да за минуту! – Минута пошла! * * * Наконец-то Шило и Жбан нашли пещеру – начало подземного хода. – Ну, мы и поплутали! – покачал головой Шило. – Не удивительно, – кивнул Жбан. – Всегда считалось место заколдованным… Вот и ходили по кругу! Смотри! – воскликнул Шило. – Тут еще чьи-то следы! Не наши с тобой, нет! – Кто-то вышел из крепости! – Кто? Про ход знаем только мы, Афанасич и Николай. – Наверно, Афанасич-то и вышел! – Слушай, давай, здесь светло и лишних нет, глянем, чем Чунгулай собирался Берке порадовать. …Ох ты, – перстень… мужской… золотой… С рубином! А что в мешочке? В мешочке – то ли просмоленном, то ли навощенном – был поражающий красотой женский гарнитур: ожерелье самоцветное, серьги чернь-золота, кольцо женское изумительное и браслет красоты-богатства, ценности неописуемой. Драгоценности были усыпаны голубыми камнями, горящими на солнце лунным светом… Это были редчайшие в природе голубые бриллианты, но ни Жбан, ни Шило этого, конечно, не знали. Камни были закреплены, вкраплены в узор филигранной работы, представляющий собой неведомые письмена. – Да-а-а-а… – ошарашенно протянул Жбан. – Вот добыча, так добыча. Освобожденные пленницы молча смотрели на драгоценности, потрясенные невиданной красотой и работой. – Радоваться надо! – подмигнул им Шило. – Вы сами еще краше этого, – раз шли единым даром, понимаете? – Да мы-то что… – робко сказала одна. – А тут один камушек, небось, целой деревни стоит… – Вот не умеете вы себя ценить, девки! Просто обидно. …Ну, проходите. – Шило указал девицам на вход в пещеру. – Здесь темновато, но не бойтесь. Они – деревню стоят, а вы – каждая – дороже княжества! * * * – Ты хорошо меня слышишь, темник Чунгулай? – Шалык улыбнулся недоброй улыбкой. – Или тебе следует прочистить уши, заросшие мхом под сенью этих могучих деревьев, хранящих покой твоих воинов и их повелителя? Ты послал гонцов лучезарному Берке с вестью о том, что деревня растоптана и сожжена… Но это не так, как мы видим. Кто ответит за ложное донесение? На чьи головы ляжет позор этой лжи? А, Чунгулай? |