Онлайн книга «Контакт первой степени тяжести»
|
– Ну, это я, пожалуй, объяснить смогу. Представь: квартира, а в двери ключи торчат. Какой соблазн для проходящего! Так? И подозренье, след сейчас же в сторону. Ключи оставлены в дверях были в качестве уловки, своеобразная ловушка, призванная направить нас в сторону, по ложному следу – вот, например, к соседу. Но мы приехали оперативно – только поэтому приемчик не сработал! – Постой-ка! Дельную ты мысль сказал: соседи… – поднялся с кресла Калачев. – Ведь так разворошить квартиру – это ж шум страшенный, грохот, возня на худой конец! – Давай-ка, стукнемся к соседу, – может, он дома? Может, слышал чего-нибудь? * * * – Смотри-ка: а дверь-то и не заперта соседская! Тук-тук! К вам милиция пришла! – Да! – Сашка приоткрыл дверь, преграждая вход в квартиру. Власов сунул ему под нос свое удостоверение: – Скажите: за последние сутки вы слышали подозрительный шум из соседней квартиры? – Нет, – ответил Сашка. – Никакого шума не слышал. Ни подозрительного, ни другого какого. – А ночью? – Тоже нет. Вообще я ночью сплю. Да и глуховат вдобавок. Но это – по секрету. – С соседом вы знакомы? – С Беловым Колькой? Да лет уж двадцать пять. – В каких вы отношениях с ним? – Друзья. Коллеги. Собутыльники. – Когда его последний раз видели? – А вечером. Вчера. – Не видели случайно: посторонний кто-то из квартиры от Белова не выходил? – Нет. Посторонних я вообще тут никого не видел никогда. Ну, разве кроме вас. Вот сейчас прямо. – Вы сами в триста тридцать третью-то квартиру когда-нибудь заходили? – Я? Да сорок три тыщщи триста тридцать два раза. – Когда в последний раз вы были в ней? – Позавчера. Мы с вернисажа, ну, с его, с Колькиного, приехали после банкета. Зашли к нему и хлопнули еще три раза – по последней, по самой последней и чтоб не в последний. А что стряслось-то? Во взгляде Калачева мелькнула вдруг догадка. – А можно осмотреть вашу квартиру? – Мою? – в голосе Сашки вспыхнуло сомнение. – Да у меня неубрано. Да и вообще. – А что – вообще? – Вообще! – Сашка хотел было сказать что-то, но решил сдержаться. – Ладно. – Он кивнул. – Уж если хочется вам так, невмоготу – заходите! – Он отступил, освобождая проход. – Прихожая. Там у меня – кухня. Ну, ванная, это, наверное, вам понятно. Тут туалет. Он же сортир, он же… – А та дверь? – А та дверь – в комнату. – В вашей квартире есть кто-нибудь кроме вас? Чужой? – Есть. – Кто? – спросил Власов. – Вы. И он вот. – Сашка указал на Калачева. – Паясничаете? – Отнюдь, – терпенье Сашки лопнуло, он не смог сдержаться: – Вы ж спросили про чужих? Я, господа – художник. А вы, господа – менты! Вы не родня мне. Вы чужие! – Да? Что ж так? – накаляясь, спросил Власов. – А так: я взяток не беру. В отличие от ментов. В квартиры к людям не вторгаюсь. И «Шипром» я, признаться, не душусь. – Позволите квартиру осмотреть? – вмешался Калачев, кивая Власову – ша, дескать, избегай дискуссий. – А почему бы нет? Приперлись – валяйте! * * * Кухня. Свинарник. Воз посуды в мойке. Ведро помойное набитое – гора. А это выход на балкон – из кухни. Балкон. О боже! Тысяча пустых бутылок. Банки, тюбики. Доска какая-то. Клеенка. Две старые покрышки. Скворечник. Мусор – не поймешь чего. Железная коробка, набитая окурками. Никого. Так… Справа, слева, наверху, внизу… Нет ни карнизов, ни пожарных лестниц. С такого балкона можно только улететь. Ладно. Дальше. Туалет. Свободен. Пуст. Чист. Прекрасно. Ванная. О господи! Замочено белья три тонны. И кисти, краски, краски, растворители, зубная щетка, лак, олифа. Это что? Неясно. Господи – лак, что ли, так пахнет? Удивительно едкая химия. Под ванной? И собака не уместится. Странные какие инструменты. Даже неясно, для чего такие. Одно лишь ясно: здесь – никого! Так. Комната. Свят-свят! Как можно жить в такой квартире?! Картины, книги, тряпки! Неубрана кровать! Двухспальная свинарня. На ней гора – подушки, одеяла. – Здорово живете… – Не жалуюсь! – Скажите, все художники такие? – Свиньи? – подсказал Сашка. – Неряхи, я хотел сказать. – Нет, не все. Пожалуй, только я, ну и еще Тренихин Борька. Тот тоже… Мастер. – Вы знаете Тренихина? – Кто ж его не знает? – О господи! – Власов зацепил ногой за телевизор, стоящий на полу и еле-еле успел подхватить на лету сковородку с недоеденной картошкой, увенчивающую метровую стопку книг и журналов, громоздящуюся на телевизоре. – Ох, черт возьми! – Так я же вам намекнул ненавязчиво, что у меня неубрано. Что чертыхаться теперь? – Сами вперлись! Как раз сегодня собрался разбираться: что в прачечную, что в чистку, что на выкинштейн нах мусорный бокс. – Сашка приподнял засаленную подушку, завершавшую собой пирамиду грязного постельного белья, сваленного грандиозной кучей на постели: – Подушка, вот… В белье копаться будем, господа милиционеры? Нет? – он радушно распахнул шкафы – как платяной, так и стенные. – В одежде тоже можно поискать. Хотите? Или нет желания? – Да нет, спасибо… – Власов зыркнул все же глазом по внутренностям шкафов. – Вы извините… – виновато улыбнулся Калачев, однако при этом он не поленился присесть на корточки и глянуть под кровать. Нет, ничего – только россыпь грязных носков, пяток окурков, старый и черный огрызок яблока, сломанный карандаш, грязный пластмассовый стаканчик, облитый чем-то сборник анекдотов, пустой пакет из-под фисташек, расписание электричек Павелецкого вокзала за восемьдесят шестой год, трефовый валет с оборванным углом, ссохшаяся просвирка, три рваных тапочка, обертка жвачки, две кольеретки от шампанского, початый блок презервативов и три уже, очевидно, использованных, надкусанный засохший бутерброд с вареньем, розовый бюстгальтер, сломанный облупленный будильник, десяток плоских, рыжих, до невесомости засохших тараканов: дунь – полетят… Вздохнув, Калачев встал, распрямился. Сашка проводил гостей до двери. – Еще вопросы будут – не стесняйтесь… – он подчеркнул язвительно последние два слова. И дверь захлопнул. На замок. * * * – Все. – Сашка вернулся в комнату. – Ушли. Груда подушек, одеял, постельного белья, что на кровати, шевельнулась. – Ух, душно там! – сказала Лена, вылезая из-под груды. – Сдохнуть можно. |