Книга Победитель, страница 57 – Андрей Волос

Двенадцать курсантов построились на поляне перед огневым рубежом.

Архипов, Пак, Плетнев и командир-афганец встали перед строем.

— В прошлый раз вы изучили основы стрельбы, — сказал Пак на дари. — Сегодня переходим к практическим занятиям.

Курсанты разбились на три четверки. Начались стрельбы.

Отстрелявшиеся перемещались назад, а на огневой рубеж выходили следующие четверо.

Плетнев, Пак и Архипов стояли за их спинами, поправляя и помогая.

Выстрелы гремели один за другим — но все больше бестолковые.

— Да, Николай, — в конце концов сказал Плетнев. — Видно, твоя теория им на пользу не пошла…

Он только расстроенно махнул рукой:

— Чурбаны!..

Вторая четверка отошла в сторону, возбужденно переговариваясь.

— Жалуются, что автоматы плохие, — заметил Витя Пак. — Мушки, говорят, сбиты.

— Что?! — возмутился Архипов. — Ах вы, дурилки деревянные! Ну-ка построй их!

Пак скомандовал офицеру-афганцу. Офицер скомандовал курсантам. Курсанты построились в шеренгу.

— Тут кто-то недоволен автоматами? — спросил Архипов, хмурясь. — Автомат Калашникова — самое лучшее в мире оружие! При любых условиях надежен и безотказен!

Витя перевел.

— Все зависит от стрелка! Сейчас я покажу, как стреляет автомат Калашникова!

Плетнев тоже знал, что все зависит от стрелка, и поэтому взмолился шепотом, так кривя губы, чтобы никто не заметил:

— Коля! Может, не надо?!

Архипов, не поворачивая головы и так же кривя губы, ответил тихо и яростно:

— Товарищ старший лейтенант! Знайте свое место! Я старший по званию!

Пак смотрел на него с совершенно детской улыбкой.

Плетнев вздохнул.

* * *

Занятия кончились. По склону от стрельбища к КПП петляла засыпанная гравием дорожка. Спешить не хотелось — день был не очень жаркий, а здесь, на окраине, у подножия холма, заросшего зеленью, и вовсе радовал сердце. Архипов и Пак, окруженные курсантами, шагали впереди, Плетнев с Хафизом и Камолом — чуть поодаль.

Правда, Архипов время от времени оборачивался и недовольно поглядывал. Но Плетнев решил не обращать на него внимания.

Камол улыбнулся и что-то спросил.

— Спрашивает, помните ли, — перевел Хафиз, — как учили удавкой работать?

Плетнев кивнул, и Камол принялся радостно рассказывать, а Хафиз — переводить.

— Говорит, вчера ночью пришли арестовывать одного опасного парчамиста. Он хотел убежать, а Камол как прыгнул на него с крыши! И веревкой за горло, как вы учили. Говорит, у парчамиста язык вылез вот на столько! — И он точно повторил жест рассказчика, показав пальцами что-то в размер небольшого огурца, а потом пожал плечами: мол, вот такой он, Камол-то наш. — Ему потом, говорит, все завидовали. И начальник похвалил.

Плетнев долго откашливался.

— Ну понятно… Да уж… На пользу пошло учение…

Камол жизнерадостно оскалился, мелко покивал и побежал догонять группу. Должно быть, это было все, что он имел сообщить.

Они шагали молча. Неожиданно Хафиз сказал, заметно волнуясь:

— Много людей арестовывают!.. Если сосед донесет, что ты «парчамист», — тут же арест. Дом конфискуют. Родственников тоже берут. Кого сразу расстреливают, кого в тюрьму… Неизвестно еще, кому лучше! Тюрьма Пули-Чархи — это ад!.. Или хуже ада! Вы не можете себе вообразить, что там делают с людьми!.. И за всем этим стоит Хафизулла Амин! Нельзя верить Амину! Он враг народа! Он хочет погубить революцию!

— Гм, — осторожно высказался Плетнев, хоть ему и казалось, что он говорит искренне. — Это серьезные обвинения…

— Если вы меня выдадите, мне конец, — оглянувшись, шепотом сказал Хафиз. — Но я верю вам. Я скажу.

Он замедлил шаг.

— Амин хочет убить Тараки, нашего вождя! В аэропорту, когда Тараки прибудет из Москвы! Прямо около самолета… Имейте в виду, у Амина всюду свои люди! Он следит за всеми! Вы наши советские друзья, вы никогда не обманываете! Вы должны помочь!..

* * *

При выезде на набережную случился затор. Минут десять жарились на солнцепеке. Плетнев то и дело поглядывал на часы. Архипов вытер платком шею и долго и брезгливо его рассматривал. Потом вздохнул:

— Ну и пылища… За что все эти муки терпим? Пыль, жара, а ты еще этих баранов учи! — Повернулся к Паку и подмигнул: — А? Зачем?

— Приказ, — с бесстрастностью Будды ответил Витя.

Плетнев молча вел машину — то есть дергался то на метр, то на полметра, следуя за изнемогающим потоком автомобилей и повозок.

— А что приказ? Ты же и уволиться можешь. Не хочу, мол, ни жары, ни пыли вашей, ни приказы выполнять! Увольте меня — и все тут. А ведь не увольняешься?

Пак хмыкнул:

— Уволься!.. А потом что?

— Во! — обрадовался Архипов. — То-то и оно! Что потом? Сейчас ты кто? Не здесь, конечно, — морщась, пояснил он, — а в Союзе! В Союзе ты офицер КГБ! У-у-у! Гаишник остановил, ты ему ксиву в нос — цепенеет! В ресторан очередь — по барабану! — Архипов жизнерадостно хихикнул. — Я вот, помню, резину новую не мог купить. Езжу на лысой. Ну не достанешь же ни хрена. Потом думаю: да что ж я мыкаюсь как саврас по магазинам! И на базу! Кто главный?.. Один раз удостоверением махнул — так, слышь, третий год бесплатно на дом привозят! А ты говоришь!..

Слушать было довольно противно (хоть Плетнев и не мог не признать определенной его правоты), но пробка наконец-то рассосалась, они пролетели набережную и скоро выбрались на проспект Дар-уль-Аман.

— Черт! — спохватился Архипов. — Ребята арбузов просили привезти! Давай-ка высади меня, а сами сгоняйте.

— Я к Симонову должен зайти, — возразил Плетнев, взглянув на часы. — Срочное дело.

— Ничего, пять минут потерпит твое дело. Срочнее будет!..

Плетнев резко остановился у ворот.

— Ты — старший! Потом машину поставишь.

Архипов беззаботно захлопнул дверцу и направился к КПП.

— Ну что? — пробормотал Плетнев, неприязненно глядя ему в спину. Как дать бы по башке! — Куда?

— Давай назад, — предложил Пак. — Через перекресток. Там базарчик есть.

* * *

Майор Симонов сидел за столом в майке и форменных брюках. Поэтому расположившийся напротив него капитан Архипов, одетый по форме, выглядел особенно собранным и озабоченным человеком.

— Я так считаю, Яков Семенович. Боец не должен забывать о нашем здесь положении. Чужая страна, чужой народ. Вражеское, можно сказать, окружение. Бдительность и бдительность!.. А Плетнев — будто в родной деревне. Идет на контакт. Легко идет. Кроме того, своим поведением зачастую дискредитирует положительный образ Советского Союза. Поэтому я как офицер, как коммунист и как…