Онлайн книга «Мои враги»
|
Марго смотрела, всматривалась в его лицо. В своей жизни она не видела ничего более красивого, чем это склоненное к ней лицо. Произведение Божьего искусства. Подлинник. – Тебе больно? Было больно от ножа, который стоял в солнечном сплетении. На глазах выступили слезы. Он целовал ее в глаза. Потом в губы. И она слышала вкус собственных слез. – Ты когда меня полюбила? – Я? Сразу. А ты? – И я сразу. – А чего воображал? – Побаивался. – Чего? – Я старый, нищий и больной. – Ну и пусть! – Это сейчас «ну и пусть». А дальше? – Не надо заглядывать вперед. Не надо ничего планировать. Один уже планировал... – Кто? – Не важно кто... В истории много примеров. Гитлер. Наполеон. – Ты любила до меня? – Сейчас кажется, что нет. – Я прошу тебя... Пока мы вместе, пусть у тебя больше никого не будет... – Мы всегда будем вместе. Не бойся ничего. Настоящий мужчина не должен бежать от любви. Не должен бояться быть слабым, больным и нищим. – Я не настоящий. Ты принимаешь меня за кого-то другого. Ты меня не знаешь. – Это ты себя не знаешь. Ты сильный и талантливый. Ты самый лучший из всех людей. Просто ты очень устал, потому что жил не в своей жизни. Ты был несчастлив. – Почему ты так решила? – А посмотри на себя в зеркало. Такого лица не бывает у счастливого человека. – Да? – Такое впечатление, что ты прожил всю свою прошлую жизнь и живешь по инерции. По привычке жить. – Ты еще молодая. У тебя нет привычек. Они тебя не тянут. – У меня есть привычка к одиночеству. – Ты его любишь? – Что? – Одиночество. – Разве одиночество можно любить? – Я любил до тех пор, пока не встретил тебя. А сейчас понимаю, что был по-настоящему нищим. – А я знаю, какой ты был маленький. – Какой? – Такой же, как сейчас. Ты и сейчас маленький, поседевший от ужаса ребенок. И говоришь, бубнишь, как дьячок на клиросе. Тебя, наверное, в школе ругали. Стучали ходики. Иван закрыл глаза и вспомнил себя маленьким. Как давно началась его жизнь. И сколько еще протянется... Марго обтекала его, как река, заполняя все изгибы, не давая проникнуть ни боли, ни сквозняку. * * * – Ты о чем? – Я счастлив. Так спокойно на душе. В самой глубине так тихо. Вот все, что человеку надо. Тишина на душе и преданная женщина с легкими руками. – И морщинами, – добавила Марго. – И морщинами, которые ты сам навел ей на лицо. Морщинами от слез и смеха. Ты делал ее счастливой – она смеялась. Делал несчастной – плакала. Так и должно быть: мужчина берет молодое лицо в начале жизни и расписывает по собственному усмотрению. – А если уже до тебя расписали? – Все сотру, что до меня. – Ты меня не бросишь? – Нет. А ты меня? – Я – твоя собака. Я буду идти за твоим сапогом до тех пор, пока ты захочешь. А если не захочешь, я пойду на расстоянии. – Не говори так... Они переплелись руками, телами, дыханием. И уже невозможно было их распутать, потому что непонятно – кто где. – Ты куда? – Взять сигареты. – Я с тобой. – Подожди меня. – Не могу ждать. Я без тебя не могу. – Ну подожди! – Не могу. Честное слово. – Ну посчитай до десяти. Я вернусь. Он встал и вышел. Марго начала считать: – Раз... два... три... четыре... пять... Когда он вернулся, Марго стояла посреди комнаты и смотрела на дверь. От ее наготы исходил легкий свет, потому что она была самым светлым предметом в комнате. Он подошел и сказал: – Ты светишься. Как святая. – Не уходи больше никогда и никуда, – серьезно попросила она. Он смотрел в ее лицо. Она казалась ему замерзшей перепуганной дочерью. * * * Марго проснулась оттого, что он целовал ее лицо. Она открыла глаза и сказала с сильным страхом: – Нет! – Что «нет»? – Я знаю, что ты хотел сказать. – Что? – Что тебе надо идти на работу. – Действительно. А как ты догадалась? Ты что, телепат? – По отношению к тебе – да. Я пойду с тобой. – Куда? В операционную? – Я сяду внизу на лавочке и буду смотреть на окна, за которыми ты стоишь. – Я кого-нибудь зарежу. Я должен принадлежать только больному. А ты будешь оттягивать. Понимаешь? Марго тихо заплакала, наклонив голову. – Я не могу уйти, когда ты плачешь. – Я плачу по тебе. – По мне? – удивился Корольков. – Мне так жаль оставлять тебя без себя. Я боюсь, с тобой что-то случится... – Интересно... Кто здесь врач, а кто больной? Марго поднесла ладони к ушам. – В ушах звенит... – Это малокровие. – Нет. Это колокола. По мне и по тебе. – Что за чушь? – Ты больше не придешь... – Приду. Я приду к тебе навсегда. – Когда? – Завтра. – А сегодня? – Сегодня у Оксаны день рождения. Шестнадцать лет. Росла, росла и выросла. – Большая... – Да. Большая. Но и маленькая. – Мне страшно... – Ну почему? Ну хочешь, пойдем со мной... – Нет. Ты кого-нибудь зарежешь. Я буду виновата. Я тебя здесь подожду. Посчитаю до миллиона. – Не считай. Займись чем-нибудь. Найди себе дело. – А у меня есть дело. – Какое? – Я люблю. * * * По дому плавали запахи и крики. Надежда накрывала стол и ругалась с Оксаной, которая находилась в ванной и отвечала через стену. Слов не было слышно, но Корольков улавливал смысл конфликта. Конфликт состоял в том, что Надежда хотела сидеть за столом вместе с молодежью, а Оксана именно этого не хотела и приводила в пример других матерей, которые не только не сидят за столом, но даже уходят из дома. Надежда кричала, что она потратила неделю на приготовление праздничного стола и всю прошлую жизнь на воспитание Оксаны и не намерена сидеть на кухне, как прислуга. |