Онлайн книга «Предатель»
|
— М-м-м… В прошлом инженер-конструктор, теперь на творческой работе. — Несколько потупившись, сердечно признался: — Писатель. — О! — военком поднял брови. — Вот как! А фамилия, простите? — Бронников. — Бронников? Не слышал, не слышал… Бронников извинительно пожал плечами — мол, что делать. — Да это и понятно! — неожиданно возмутился военком. — Сейчас ведь кто только не пишет! Бумаги не напасешься! Строчат как бешеные, сотни томов, тысячи! — за таким лесом приличного дерева-то и не увидишь!.. Бронников, Бронников… погодите-ка: а в журналах не публикуете? — Бывает… — То-то я слышу: все-таки знакомая фамилия! Попадалась! Точно попадалась!.. Трудное дело-то? — Военком подался вперед и заговорщицки сообщил: — Я тоже иногда грешным делом думаю — эх, сесть бы написать кой-чего… ведь всю войну прошел, столько повидал!.. Другие же пишут! Да еще как! Жуков написал, Штеменко!.. Мерецков!.. Да вот только, знаете, — он досадливо сморщился и стал крутить пальцами левой руки, будто норовя схватить конец болтающейся в воздухе нитки. — Только вот, знаете, почитаешь это все и думаешь: эх!.. Где ж вы, думаешь, такое видели! Это ж как, думаешь, надо перевернуть все с ног на голову, чтобы таким-то вот манером!.. Бронников, тоже подавшись вперед, сострадательно кивал, помогая попыткам военкома поймать ускользавшую нить мысли; однако тот оставил свои бесплодные попытки и расстроенно спросил: — Да ведь время, время где взять? После чего махнул рукой, выразив полную свою в этом отношении безнадежность. — Время, да, — Бронников сдержанно кивнул и заметил, заблаговременно приобщая военкома к писательской братии: — Наше дело такое. Времени много требует. Утром сел, над фразой задумался, глядишь — вечер… — Вот-вот, — кивнул тот, с видимой готовностью приобщаясь, а потом обнадежил: — На пенсию выйду, тогда уж… Да-а-а… Что касается сержанта Ковригина. Вообще-то у нас не положено. Такого рода справки только ближайшим родственникам разрешено наводить. Ну да вы — писатель… что ж… это вам надо в четвертое отделение. Со вздохом потянулся к телефонной трубке, трижды прокрутил диск, набрав местный номер. — На месте? Ага… Слушай, Коломякин. Тут вот какое дело. Сейчас человечка к тебе подошлю. Бронников фамилия. Повнимательней с ним… Посмотри там пока — сержант Ковригин. Призван в июне восемьдесят третьего. По твоей части проходит… Всех благ. Положил трубку. — Девятнадцатый кабинет. Пройдите. — И, привстав для прощального рукопожатия, заулыбался: — А как новую книжку напечатаете, приносите: почитаем! Найти девятнадцатый кабинет оказалось не так просто; с третьего раза обнаружилась дверь в коридорном аппендиксе, загроможденном тяжелыми шкафами почти до полной неразличимости. — Разрешите? Изнутри послышался невнятный возглас, и Бронников, приняв его за приглашение войти, открыл дверь шире. — Ну куда вы ломитесь?! Говорю же: нельзя! Чертыхнувшись, Бронников снова закрыл дверь и стал ждать. Минуты через три она открылась сама. — Входите, — буркнул человек в штатском, высокий мужик лет сорока, широкоплечий, костистый. Бронников шагнул, а тот сел за стол (лицо у него оказалось тяжелым, будто плохо пропекли) и тут же принялся набирать телефонный номер. — Бронников? — уточнил он, вскидывая взгляд неприветливо сощуренных глаз и одновременно поднося трубку к уху. — Бронников, — подтвердил Бронников. — Я, собственно… — Алло! — крикнул тот, выставив вверх указательный палец в знак необходимости соблюдать тишину. — Девушка! Я звонил на прошлой неделе, мне сказали… Что?.. При чем тут?.. Коломякин моя фамилия!.. Как это?.. Почему это?.. Ну и что?.. Почему в среду?!.. Почему я должен месяцами добиваться?.. Нет, девушка, вы мне скажите телефон вашего начальника!.. Что?! Подождите! Должно быть, в трубке послышались короткие гудки; во всяком случае, Коломякин выругался и с отвращением кинул ее на рычаг. — Черт знает что! — сказал он возмущенно. — Безобразие! Повел плечами, как будто пытаясь уютнее устроиться в тесноватом ему пиджаке, после чего взгляд его снова остановился на Бронникове. — Ковригин, говорите? — уточнил он, просматривая содержимое папки. — Сержант Ковригин? — Сержант Ковригин. — Есть такой. Призван семнадцатого июня восемьдесят третьего года. И что? Чего вы хотите? — Пришло извещение, что Артем Ковригин числится пропавшим без вести… — Верно, — охотно согласился Коломякин, пролистывая бумаги. — Вот корешок-то. Посылали извещение, да. И вы говорите — пришло. То есть все в порядке. Если бы не пришло, тогда другое дело. Тогда бы вы с полным основанием могли спросить: где извещение? Почему нет? А оно пришло. Правильно? Бронников попытался сглотнуть тягучую слюну, не получилось. — А если насчет пенсии за потерю кормильца, так я вам сразу скажу: пропавшим без вести не полагается. Вот если бы он погиб — тогда другое дело. И вопросительно уставился на Бронникова. У Бронникова внутри застучало. Сволочь! Его спрашивают, где человек, а он отвечает: вот корешок, чего вам еще надо? — Пенсия — особый разговор. При чем тут корешок? Мы хотели бы понять, в чем дело. — В каком смысле? — В простом смысле. Что значит — пропал без вести? Он ведь в армию ушел. В Советскую армию, а не в банду! И не в пираты. Должен же быть у вас какой-то учет! Сорвался: сам понимал, что восклицания бесполезны. Но сердце стучало, в горле сохло, голос садился. — А тут вдруг на тебе: пропал без вести. Это как может быть? Ведь не война! Почему у вас в мирное время люди пропадают? В холодном взгляде Коломякина светилось удовлетворение. Бронников догадался: приятно Коломякину, что вывел надоеду из себя. И заставил нести сущую гиль: почему да почему. Как да как. Идиот: сам знает, а сам спрашивает… Коломякин неопределенно хмыкнул и закрыл папку. — Мирное время, — несколько саркастически повторил он. — Вы, простите, не знаю вашего имени-отчества… — Герман Алексеевич. — Вы, Герман Алексеевич, должны понимать. Мирное время — это да. Конечно. Советская армия, собственно говоря, и стоит на защите мира. Мы, так сказать, всеми силами. На то нас и ориентирует партия и правительство. В это нужно вникнуть. Но с другой стороны: вы знаете, где он служил-то? — Знаю, — кивнул Бронников. — В Афганистане. — Вот видите: в Афганистане! То есть исполнял интернациональный долг, — Коломякин легонько пристукнул кулаком по краю стола, как будто желая что-то окончательно прояснить. — В составе ограниченного контингента. Ограниченного контингента Советских войск, — и снова пристукнул. — Что ж тут непонятного? |