Книга Разгадай меня, страница 80 – Тахира Мафи

— А ты знаешь, — говорит он, захлопывая мой дневник и кладя его на ладонь. Он будто защищает эту книжечку и теперь не сводит с нее глаз. — Я не мог заснуть несколько ночей подряд после того, как прочитал эту запись. Мне очень хотелось узнать, кто эти люди, преследующие тебя на улице, от кого ты так мечтала убежать. Я хотел отыскать их, — тихо продолжает он, — мне хотелось оторвать у них конечности одну за другой. Я был готов убить их так, что было бы страшно даже слушать.

Я дрожу и слышу свой негромкий голос:

— Пожалуйста, пожалуйста, верни мне этот дневник.

Он подносит кончики пальцев к губам. Чуть откидывает голову назад. На его лице появляется какая-то странная грустная улыбка.

— Ты должна узнать и то, как я виноват перед тобой за то, что я… — тут он шумно сглатывает, — что я так поцеловал тебя. Я могу признаться тебе, что и подумать не мог, что в ответ на это ты станешь в меня стрелять.

Тут до меня доходит еще кое-что.

— А как же твоя рука? — удивленно спрашиваю я. Только теперь я обращаю внимание на то, что перевязь исчезла. Он свободно двигает ею. Я не вижу никаких синяков или кровоподтеков или шрамов.

Теперь его улыбка кажется мне даже какой-то колючей.

— Да-да, — кивает он. — Меня исцелили, и когда я проснулся здесь, то был уже полностью здоров.

Соня и Сара. Они помогли ему. Странно, что хоть кто-то здесь отнесся к нему с таким участием. Я невольно отступаю на шаг назад.

— Пожалуйста, — настаиваю я, — мой дневник, я…

— Могу честно сказать тебе, — говорит он, — что я ни за что не стал бы целовать тебя, если бы не был полностью уверен в том, что ты сама этого хочешь.

Я настолько поражена, я просто шокирована, поэтому на какое-то время даже забываю про свой дневник. Встречаюсь с его тяжелым взглядом. Мне удается справиться со своим голосом, теперь он звучит гораздо более уверенно, чем прежде:

— По-моему, я уже говорила тебе, что ненавижу тебя.

— Да, — соглашается он, кивая. — Что ж, ты удивишься, когда узнаешь, сколько людей говорили мне именно эти слова.

— Ничего удивительного.

— Ты пыталась убить меня. — Его губы немного кривятся в горькой ухмылке.

— Это тебя смешит?

— Конечно. — Его ухмылка становится шире. — Это просто восхитительно. — Пауза. — Хочешь узнать, почему?

Я молча смотрю на него.

— Потому что мне ты говорила только то, — поясняет он, — что ты никому не хочешь причинять вред. И уж тем более не намерена убивать людей.

— Именно так.

— Значит, я для тебя представляю исключение?

У меня нет слов. Я онемела. Кто-то умышленно украл у меня весь мой словарный запас.

Мои кости ломают какие-то камни и палки, а эти слова меня просто убивают.

— Тебе легко было прийти к такому решению, — говорит он. — Очень легко. У тебя был пистолет. Тебе хотелось убежать. Ты нажала на спусковой крючок. Вот и все.

Я лицемерка. Он прав.

Я продолжаю говорить себе, что мне совершенно не интересно убивать людей, но при этом я каким-то образом нахожу способ оправдать себя, когда мне это нужно.

Уорнер. Касл. Андерсон.

Я хотела убить каждого из них, и это могло произойти в действительности.

Что со мной происходит?

Я совершила огромную ошибку, явившись сюда. Не нужно было соглашаться на это персональное задание. Потому что я не могу находиться рядом с Уорнером один на один. Не могу. Когда я с ним одна, у меня все внутри переворачивается, и я не хочу анализировать это и понимать, отчего все происходит именно так.

Мне надо уходить отсюда.

— Не уходи, — шепчет Уорнер, снова глядя на мою записную книжку. — Пожалуйста, — просит он. — Посиди со мной. Останься. Я хочу просто смотреть на тебя. Тебе не нужно даже ничего говорить.

Какая-то безумная, смущенная часть моего мозга хочет, чтобы я присела на пол рядом с ним и выслушала все то, что он хочет мне сказать. Но вскоре я вспоминаю Адама. А что бы он подумал, если бы узнал обо всем этом? Как бы он отреагировал на то, что я, оказывается, с интересом провожу время рядом с тем самым человеком, который стрелял ему в ногу, переломал все ребра и подвесил его на конвейерном ремне в бойне с тем, чтобы тот истек кровью и умер?

Наверное, я сошла с ума.

И все же я не двигаюсь с места.

Уорнер немного расслабляется у своей стены:

— Ты хочешь, чтобы я еще тебе почитал?

Я отчаянно мотаю головой и шепчу:

— Зачем ты так со мной?

Он смотрит на меня так, будто собирается ответить, но внезапно меняет свое решение. Он отворачивается. Потом поднимает взгляд вверх, на потолок, чуть заметно улыбается и произносит:

— Знаешь что, а я могу сказать тебе кое-что. Уже в первый день нашей встречи я понял, что в тебе есть что-то отличное от других. Что-то нежное в твоих глазах. Непонятное. Как будто ты еще не научилась прятать свое сердце от мира. — Он кивает, кивает самому себе, и я не могу представить, что именно он сейчас вспоминает. — Эта находка, — продолжает он, нежно похлопывая по обложке моего блокнота, — оказалась настолько… — он сдвигает брови, как будто что-то сильно смущает его, — настолько болезненной… — Он смотрит на меня, но теперь передо мной как будто совсем другой человек. Мне кажется, будто он пытается проглотить что-то очень горькое, будто он хочет решить некое слишком уж сложное уравнение. — Это было так, как будто ты впервые встречаешься с другом.

Почему у меня трясутся руки?

Он набирает в легкие воздух. Опускает взгляд. И шепчет:

— Я так устал, любовь моя. Я очень, очень устал, — после короткой паузы он добавляет: — Сколько у меня остается времени до того, как меня убьют?

— Убьют?

Он внимательно смотрит на меня.

Я вздрагиваю и теперь вынуждена пояснить ему:

— Мы не собираемся убивать тебя. У нас нет никаких намерений причинять тебе боль. Мы просто хотим использовать тебя с тем, чтобы вернуть своих людей. Ты содержишься у нас в заложниках.

Уорнер таращит глаза, плечи его напрягаются:

— Что?!

— У нас нет причин убивать тебя, — продолжаю я объяснения. — Мы только собираемся обменять твою жизнь на…

Уорнер хохочет. Его смех полнокровный и вполне искренний. Он мотает головой, потом улыбается и смотрит на меня так, как я видела только однажды, как будто я самое сладкое на свете кушанье и он собирается меня съесть.

И еще эти ямочки.

— Милая, сладкая, красивая девочка, — говорит он, — ваша команда весьма преувеличила любовь и привязанность моего отца ко мне. Мне очень жаль рассказывать тебе все это, но то, что вы держите меня здесь, не дает вам ровным счетом никакого преимущества, на которое вы рассчитывали. Я сомневаюсь, что мой отец вообще заметил мое отсутствие. Поэтому я могу предложить одно: ваши люди должны либо отпустить меня восвояси, либо убить. Но прошу тебя, не надо тратить мое время и оставлять меня здесь.