Онлайн книга «Элла»
|
— Мистер Гунтарсон, есть вещи, которые мы не станем обсуждать, и плевать на деньги, которые платит ваша газета! — Ваш муж придет сюда после работы? — Разумеется. — Но сегодня утром он уходил на работу не отсюда? — Я не буду это обсуждать. Это не имеет значения. Вы не будете печатать в газете ничего из того, что касается нашей личной жизни. — Тема, которую мы собираемся продолжать, — это сверхъестественные способности Эллы. Но прежде, чем мы сделаем следующий шаг, я собираюсь переговорить со всеми вами вместе, включая ее отца. Возможно, лучше всего будет, если вы приедете в Лондон, всей семьей. Возможно, будет привлечено телевидение. Может быть, мы даже поговорим о новых финансовых отношениях. — Не говорите с Эллой о деньгах, мистер Гунтарсон. Она в этом ничего не понимает. Вы должны подождать Кена. И они ждали. Играли в игры, потому что в разговоре Элла чувствовала себя все так же неловко. Было очевидно, что она никогда не задумывалась о своих способностях, не нуждалась в их объяснении, и когда Гунтарсон пытался добиться от нее ответа, терялась. И не то чтобы она не хотела ответить: когда он спросил ее, каково это — левитировать, и как она для этого сосредоточивается, она давала максимально честные ответы, на которые была способна. Левитация — это замечательно. Она ни о чем не думает, просто поднимается, и все. Но она понимала, что таких ответов недостаточно. Понимала, что, будь у нее побольше мозгов, она бы ему больше нравилась. Вопросы ее расстраивали, и это было видно. Так что они играли в игры. Гунтарсон рисовал в блокноте символы: сердце, круг, треугольник, звезду с пятью лучами. Элла угадывала их, хотя и не знала, как назвать пятиугольник. Он протянул ей блокнот. Теперь рисовала она. Он обнаружил, что догадывается о том, что она будет рисовать, еще до того, как ручка коснется бумаги: «Домик, кошка, машина», — говорил он. Элла явно была в восторге, но минут через двадцать это напомнило ему повторяющиеся игры с его трехлетним крестником, когда приходится бесконечно катать мяч, или корчить одну и ту же рожицу — пока скука не становится невыносимой, и не находится предлог их прекратить. Пока их игра еще не стала скучной, зато быстро делалась предсказуемой. Стоило Элле о чем-нибудь подумать, как она в волнении транслировала это слово или образ с такой силой, что они становились почти слышимыми. Потом наступала его очередь, — и она вылавливала слово из его мыслей даже раньше, чем он начинал его передавать. Он испытывал соблазн попытаться ни о чем не думать, или представить себе «белый шум» ненастроенного телевизора, или думать по-исландски — всё что угодно, только бы усложнить ей задачу. Но она уже научилась ему доверять, и нельзя было допустить усложнения их отношений. Потом у него будет полно времени для экспериментов. Гунтарсон молился о том, чтобы встретить кого-то похожего на Эллу, молился много лет. Так что теперь не время для нетерпения. — Угадай, что у меня на голове. — Звезда? — Верно, верно… — Не понимаю, — сказала Элла. Питер запустил руку в светлые волосы и наклонился к ней. На макушке у него темнело родимое пятно в форме звезды. — Что у меня в карманах? — следующая попытка. — Камень, — немедленно отозвалась она. Питер удивился. Он и не вспомнил о камне, который всегда носил с собой. А думал он о контракте, который должен был подписать отец Эллы, — бумага лежала у него в кармане. Но она оказалась права: кусок прозрачного горного кварца действительно был упрятан, застегнутый на молнию, глубоко внутри его кожаной куртки. — Зачем вы носите с собой камень? Он гадал, показать ей его или нет. — Он принадлежал моей маме, — сказал он. Но это была не совсем правда. Элла почувствовала что-то, до чего не могла дотянуться. Что-то, как бы отгороженное от нее сплошной стальной вертикальной пластиной. Эта пластина не имела ни запаха, ни очертаний, и невозможно было догадаться — что там, за ней. Может быть, она скрывала всего одну маленькую тайну, а может быть, целую жизнь, в которую Элла даже краешком глаза не могла заглянуть. — Хочешь на него взглянуть? Элла решила, что то, до чего она не может добраться — это интеллект Питера. У него был мощный интеллект, стальная воля. Большинство его мыслей для нее были бы китайской грамотой. Она просто тупица — что ж, для нее это не новость. Она доверилась ему, назвала своим другом. Она уверена, что он от нее ничего не скрывает. В конце концов, он показывает ей камень, который принадлежал его матери. Она держала его в лодочке ладоней — осколок хрусталя в четыре дюйма длиной, прозрачный, как стекло. Пять его граней были гладкими, резко сведенными к отшлифованному острию. На другом конце основание кристалла было шероховатым и мутным. — Ты в нем что-нибудь видишь? — спросил Питер. Он улыбался, но за улыбкой пряталось беспокойство. Ему тяжело было видеть, как кто-то — пусть даже Элла — прикасается к камню. — Я вижу свои пальцы, — начала она. — Ой, они сломаны! Он рассмеялся: — Это просто эффект призмы. — Я вижу большие утесы. — Правда? Ну, может быть, это холмы дальше по дороге. Кто-то говорил мне, что этот камень из Бристоля, из тех времен, когда рабочие рыли котлован для подвесного моста Брунеля. [24] Они называют такие камни «бристольскими бриллиантами», их там очень много. Элла продолжала смотреть на камень, а потом спрятала его в ладонях. — Я всегда ношу его с собой. Можно, я теперь заберу его? Она еще раз взглянула на камень через полуразжатые пальцы, и протянула его Питеру. — Ну вот, оно исчезло, — сказала она. — Что исчезло? — Там было лицо. — Ты видела какое-то лицо? — Он же не как зеркало или еще что-нибудь, нет? — Ты не могла видеть свое отражение Элла, если ты это имеешь в виду… — Там было лицо! — Некоторые люди видят в кристаллах образы, Элла. Моя мама умела это делать. — Типа, будущее? — Возможно. Не всегда. А какое оно было, это лицо? — Она была в воде… — Что?! — его лицо изменилось так мгновенно, и он прошипел это слово так яростно, что Элла отшатнулась. — Нет-нет, не бойся, Элла. Опиши мне ее лицо. — У нее были светлые волосы. Совсем белые. Как мои, только короче. Они плавали вокруг нее. Как нимб вокруг ангела. — Это называется гало… |