Книга Воин Древнего мира, страница 38 – Брайан Ламли

Мхина походила на пиратку с Великого Моря. Конечно, огоньки в ее глазах были пиратскими – или, по крайней мере, хитрыми. Она прикрыла глаза рукой, осматривая берега. Наконец, когда Кхай зашевелился, распрямляя затекшие ноги, женщина заговорила:

– Лучше тебе еще немного полежать тихонько, дружок, потому что хоть мы и оставили Асорбес позади, но на берегах много солдат. Кажется, они что-то ищут в тростнике. Может, тебя?

Она снова оглядела берега, затем весело помахала кому-то, невидимому Кхайю.

– Если ты им нравишься, – заявила она, – они тебя не беспокоят.

Минуту спустя, когда Кхай осторожно попытался приподняться на одном локте, красавица положила ногу ему на грудь и оттолкнула его.

– Нет, – сказала Мхина. – Ты не должен высовываться! Нам обоим не поздоровится, если тебя заметят.

Кхай не знал, что Мхина играет с ним. Берега оставались практически безлюдными, а уж солдат и в помине не было видно. На западном берегу, на травянистом поле мальчик-пастух остановился на секунду, задумавшись, кто такая эта девушка, помахавшая ему с баржи, а потом вернулся к своим овцам.

– Почему ты мне помогаешь? – спросил Кхай через некоторое время.

Мхина снова уставилась на беглеца. Она расставила ноги еще шире, вертя бедрами. Наконец она пожала плечами.

– У меня есть два брата, отбывающих наказание на постройке пирамиды Хасатута. Когда я плыву вверх по реке из Вад-Гахара, рабы Асорбеса рассказывают мне о них. Вчера ночью они принесли мне твой лук со стрелами и нож. Рабы помогают мне, а я помогаю им.

– Твои братья – преступники?

– Нет… – начала было Мхина, замолчала, а потом заговорила снова:

– Да, наверное. По крайней мере, их обвиняют в том, что они обрюхатили дочь одного из городских чиновников.

– Обоих? – приподнятые в удивлении брови Кхайя показали его невинность и незнание жизни.

Мхина снова пожала плечами.

– Глупая девица не знала, кто из них отец, – ответила она. – А поскольку ни один из братьев не хотел на ней жениться, обоих отправили в тюрьму. Затем их перевели в Асорбес. Там они и останутся – по крайней мере, на следующие три месяца. А, может, им скостят срок за хорошее поведение! – она засмеялась. – Хотя, на это не стоит надеяться, потому что дети Эддиса Джхиры похотливые и безнравственные.

– Эддиса Джхиры? – переспросил Кхай.

– Моего отца, – улыбнулась она. – Мы все пошли в него – если ты понимаешь, о чем я говорю.

– Нет, – честно ответил Кхай, – не понимаю.

– Да? – Мхина склонила голову на бок. – У меня четыре брата и две сестры – те, о которых я знаю. Все они старше меня. Мои сестры замужем, и у них уже полно своих детей. А что касается моих братьев… – она снова пожала плечами. – Двое в Асорбесе строят гробницу фараона, еще двое ищут его врагов к западу от реки, но если я хорошо знаю этих воинов, то их гораздо больше интересуют деревенские девушки, чем сражения с кушитскими мародерами.

– Значит, два твоих брата – воины Хасатута?

– Четыре года назад их заставили пойти в армию, хотя они считались неплохими ремесленниками. С тех пор они воюют. Почему, как ты думаешь, отец доверил мне управлять баржой?

Кхай снова зашевелился, но Мхина опять предупредила его:

– Лежи спокойно, маленький мужчина. Не забывай, что на берегу полно солдат. М-да, их более чем достаточно.

– А я могу перевернуться на бок? А то мне в спину что-то колет. Или чуть-чуть подвинуться? – Кхай переместился вбок, вздохнул и снова лег на спину. – Вот теперь получше.

– Я не понимаю, почему тебе так неудобно, – удивилась Мхина. – Холодно что ли? Или ты еще не высох?

Она вытянула ногу, поддела шкуру и откинула ее в сторону.

– Погрейся немного на солнышке.

Мхина внимательно осмотрела тело Кхайя, а потом снова принялась скользить вверх и вниз по мачте, словно у нее чесалось между лопатками.

– Какой ты бледненький! – заметила она слегка хриплым голосом. – Но мне нравятся твои глаза. Они такие странные и голубые.

Внезапно Мхина стала раздражать Кхайя. Красавица действовала ему на нервы, постоянно ссылаясь на его молодость. «Маленький мужчина», «дружок», а теперь еще и «бледненький»! Самой-то ей было не больше восемнадцати или девятнадцати! Да и Кхай на дюйм, если не на два был выше ее.

– Что такое? Ты на меня рассердился? – спросила Мхина, заметив, как нахмурился и упрямо поджал губы беглец. – Я что-то сказала не так, мой юный друг?

Это послужило последней каплей, переполнившей чашу его терпения.

– Я не такой уж юный! – выпалил Кхай. – И я пока не твой друг. А что касается маленького мужчины, то я сбежал из пирамиды, не так ли? И я поклялся когда-нибудь вернуться в Асорбес и убить фараона.

Позволь мне кое-что сказать тебе, Мхина: никто в Кемете не стреляет из лука так, как я, и еще никто не сумел удрать из пирамиды. По крайней мере, никто не остался в живых, чтобы рассказать об этом!

– Боже мой! Сколько заслуг! А твои девушки разве не будут по тебе страдать, Кхай-Стрелок? Им будет тебя не хватать. Они станут плакать, пока тебя нет, Кхай, который соскользнул с пирамиды.

Он тут же покраснел и переспросил:

– Мои девушки?

– У тебя, конечно же, есть девушки? – поинтересовалась Мхина. – Тебе же, наверное, лет пятнадцать… или шестнадцать?

– Мне семнадцать! – соврал Кхай. – И, конечно, у меня были девушки.

– Ну, – кивнула Мхина, снова вытягивая ногу и коснувшись пальцами края одежды Кхайя. – Тебе может быть семнадцать. Ты достаточно высокий. – Она наклонила голову в сторону и внимательно посмотрела на беглеца:

– М-м-м, ноги у тебя крепкие, и я вижу, что ты такого же мнения и о моих.

Она рассмеялась, увидев его выражение лица, зная, что Кхай не может оторвать взгляда от того места, где проходила тонкая белая полоска ткани, которая теперь врезалась в ее тело, превратившись в ниточку, пролегающую среди влажных блестящих зарослей черных вьющихся волос. Мхина специально напрягла мышцы ног и ягодиц. Кхай уже перестал на нее сердиться…

Пальцами ноги Мхина погладила бедро Кхайя, но внезапно застыла.

– Не двигайся! – прошептала Мхина. – Вниз по реке идет большое судно. На борту солдаты. Похоже, они поворачивают к нам…

После этих слов красавица склонилась вниз, положила руку на бедро Кхайя, а потом накрыла его огромной шкурой.

– Не шевелись! – прошептала она.

Кхай застыл. У него одеревенело тело. Все его чувства обратились к тому, что происходило за бортом, и он не замечал того, что происходило внутри. Почти – но не совсем: рука Мхины украдкой скользнула вверх по его бедру, в поисках мужского достоинства! И как только красавица взяла его в руку, Кхай резко дернулся и ударился головой о горшок с маслом.