Онлайн книга «Быть единственной»
|
– Да как же это! – всплеснула руками Маша. – Свой дом – это ж дом! – О чем разговор? – спросил вошедший на кухню Вадик. – Да вот, – чувствуя, как со дна души начинает подниматься тяжкое, как грозовое, облако обиды, – брату твоему дом родной не мил стал. – Не понял, – глухо, оттого что умывался над кухонной раковиной, пробормотал Вадик. – Мам, не начинай, а? – досадливо проговорил Володя, отворачиваясь. – Скажи лучше, что делать, и сделаю, пока светло. – Нет, а чего? – Вадик тоже сел к столу. «Какой он красивый, свеженький! Ягодка!» – с болезненной нежностью подумала Маша, глядя на лицо младшего сына, поднятое на нее. – Просто я сказал, что хочу квартиру. Не дом частный, а квартиру. – Все хотят, – радостно сообщил Вадик. – Да кто ж нам ее даст? «О, это точно! Никуда отсюда не денетесь!» – обрадовалась Маша и вдруг вспомнила о том, что хотела спросить еще вчера. – Вадичка, а кто это вас на машине все время возит, я гляжу? – Аня Самойленко, – просто, как само собой разумеющееся, ответил Вадик. – Ей отец дает, чтобы мы ее немного поучили водить. А то на курсах к девчонкам так придираются!.. Вот она и хочет сперва немного подучиться, а потом уже на курсы идти. Схлынувшая было волна обиды взметнулась ввысь с невиданной силой. – Володенька, я же тебе сказала – не водись с этой Анькой! А ты опять! И брата приспособил! Это как, а?! – Мам, я тоже сказал – не начинай! Ты что – ни дня без скандала не можешь? – Ты что мне обещал? Ну, что ты обещал? Не гулять с ней! – Во-первых, я ничего тебе не обещал! И обещать не мог! Потому что я с ней не гу-ля-ю! – Ой, граждане, ну вас! – Вадик, даже не допив чай, стал подниматься из-за стола. – Вадичка, миленький! Скажи ему… – Мам, а чего говорить? – вытаращил он голубые глаза. – А где нам практиковаться-то? Машины-то своей нет. И чего тебе эта Анька сдалась? – Да сыкуха она, сыкуха! Все девки – сыкухи! Маша, сама не понимая, что она делает, трясла у сына перед носом сжатыми кулаками – кажется, еще немного, и ударит его. – Еще раз скажешь такое про Аньку… – сквозь зубы процедил Володя. – Ну что, что?! – Уеду в Москву, в общежитие, к ребятам! Лучше общага, чем каждый день такое! Дурдом один! – Он почти откинул с дороги стул и вышел через веранду на двор. – Да, ты, мам, вообще, – морщась и крутя головой, проговорил Вадим. – Просили же тебя – таблетки какие-нибудь пей… Что ты скандалишь все время? – Вот, вот! – уже в голос заплакала Маша. – Вы мать не любите, все из дома норовите… – А как не норовить, если при тебе слова сказать нельзя – сразу в крик… – Вы по девкам пойдете, мать забудете… Жениться еще вздумаете! – уж совсем размокропогодилась Маша. – Мама, – раздельно, словно какой-то глупой бабе, покачивая в такт словам головой, заговорил Вадик, – запомни, пожалуйста… Пока учебу не закончим, ни я, ни Вовка жениться не собираемся. Еще на ноги встать надо. – Правда?! – обрадовалась Маша. «Ох, а это так не скоро! Да и вокруг что делается! Платят всем мало… На что семью кормить!» – Да. Правда. И никто тебя забывать не собирается. – Ох, сынок, сынок… Ведь мать-то и есть мать, а эти девки… – И чтоб слова этого я от тебя больше не слышал! – прервал ее Вадик. – Противно. Маша поджала губы – что, культуры у Самойленков набрался, да? Интеллигентным шибко стал? Но Маша сдержалась, промолчала, опасаясь, что и младший хлопнет дверью. – Ты куда это намылился? – все-таки спросила она, видя, что сын собирается уходить. – Дядя Толя Максимкин просил помочь. – Не ходи, дома сиди! – решила прикрикнуть пришедшая в себя Маша. – Мам, у меня от последней стипендии пятнадцать рублей осталось. А все лето впереди. Что – на одной картошке сидеть все будем? – А, да, да, – сдала назад Маша. – Раз за деньги, то ступай. Добытчик! – Да, мам, – замялся Вадик на пороге. – Кончай, пожалуйста, с этими скандалами, ладно? А то мы с Володькой уже на пределе. Каждый день – это… как-то… уж слишком. Кричишь, кричишь… Сын досадливо покачал головой, подхватил сумку с инструментом и вышел. Маша видела, как он поговорил о чем-то с братом, работавшим во дворе, и направился к калитке. «Мы с Володькой»? – размышляла Маша, так и стоя посреди кухни. – Значит, Вовка с братом заодно… Не хочет мать по-настоящему жалеть». Маша попыталась утешиться мыслью, что, наверное, они действительно женятся не скоро. Очень не скоро. Вон – Володе еще учиться три года, Вадик через полтора года только в армию пойдет после техникума – и-и! Мало ли что случится за это время! Жизнь-то какая вокруг – то одно, то другое… Кавардак. Кошмарный момент, когда кто-то из сыновей приведет к ней наглую девчонку в короткой юбке и с густо накрашенными глазами – Маша ничего, кроме дешевой губной помады, век не касалась! – и заявит: вот, мама, дочка тебе – изволь, любить ее! Жутко, тяжко об этом думать, но будет это очень не скоро. Маша что-нибудь сумеет придумать. Пока у нее одна печаль: как бы Анька Самойленко папочкиной машиной никого из ребят по-настоящему не сманила. А гульба с девками… Ну что ж поделать, раз природа такая у мужиков – по бабам шастать. На этом вся жизнь, почитай, и держится. Главное, чтобы сыновья ни к кому накрепко не присохли. Вот в чем дело!.. Гульба – это, если разобраться, не так и страшно. Это ж на стороне… Где-то. Маша сняла передник и пошла в свою комнату переодеться на выход – к вечеру ей надо было на пару-тройку часов съездить в придорожное кафе помыть посуду. Они с одной такой же одинокой бабой-бедолагой сменяли друг дружку и получали от заведующей немного – смотря по выручке – денег, а Машина товарка еще забирала отходы и объедки, докармливала свинку. За это Маша ее не любила – получалось, что сменщице работать было выгоднее. Каких-то претензий Маша ни начальству, ни товарке предъявить не могла, оставалось только молча терпеть несправедливость. И она терпела – хоть сколько-то оттуда приносила. Все терпела, терпела… А может, прав бесчувственный теткин муж – придется точно так же свыкнуться и с мыслью, что рано или поздно, но отдаст она сыночков чужим девчонкам? Пристрадаться к этой неизбежности. Ведь привыкла Маша к тому, что она теперь без мужа – так и к этому привыкнуть придется. Правда, мужа-то она не ахти как и любила, а вот сыночки-кровиночки? Вытянула их своим горбом. А как отдать их девкам-сык… Ох не любят они этого слова, видите ли, из дома бегут… Так и прошло лето. Маша все-таки сходила в аптеку и попросила у доброй, примерно ее возраста, провизорши таблеток «от нервов». Они оказались импортными, дорогущими, и Маша, стыдясь, отказалась. Тогда аптекарша дала ей флакончик пустырника. А потом и он стал не особенно нужен – Анька Самойленко укатила с родителями то ли в Сочи, то ли в Гагры, отлипла-таки от Машиных сыновой, и они стали чаще сидеть дома. Трудно сказать, гуляли они втихаря от матери с другими девками, нет ли, – главное, в дом их не водили и о свадьбе не заговаривали. А потом уже надо было думать, как приодеть ребят к новому учебному году – хлопот-то с такими ценами и небогатым выбором! При Сталине и то лучше было. |