Онлайн книга «Конец легенды»
|
– Я вспомнила, где видела эту девушку. – Ну и что? А я могу сказать, где она сейчас, – в тюрьме. Там ей самое место. – Я вспомнила, где я ее видела, – будто и не слыша его слов, повторила Анна. – И где? – пришлось отозваться Андрею, потому что Анна явно ждала этого вопроса. – Там, помнишь, где ты меня нашел прошлым летом, в тот ужасный ливень… У Андрея больно заныло под диафрагмой. Давно с ним такого не было. – Это… там, у реки? Когда на тебя напал тот боров? – пугаясь своих слов, едва выдавил он. – Да. – Анна посмотрела на него. – Там и тогда. Наверное, эта ночь для нее была тяжелее всех последних, вместе взятых. Глаза Анны были совершенно безнадежные, обведенные синевой, уголки губ горестно опущены. – Я же говорила… А мне никто не верил, там была еще одна девушка. Мне показалось, что она была там добровольно или почти добровольно. Ко мне она отнеслась враждебно – будто я незваная гостья. Анна замолкла, глядя на парк за окном. – И ты думаешь, эта черная и та девчонка – одно и то же? – Я уверена. Я вчера, когда ее увидела, сразу поняла, что ее знаю… И вот, точно, все вспомнила. – Хорошо, и что с того? – Ну, как ты не понимаешь? Они же там с этим… Она замялась, не зная, как назвать своего похитителя. – Ну да, с диким, неокультуренным бомжом, – чуть иронично подсказал Андрей. – Да… Вроде они какое-то время вместе жили, даже хозяйство какое-то вели, если можно это так назвать. – Угу, пещерное. Анна молчала, по-прежнему глядя за окно. – Так что ты хочешь сказать, что Ваня – плод любви этой цыганки и того полудикого мужика? – Ну да, выходит, так… Но не только это. Андрей встал и принялся ходить между окном и кроватью. – А что еще? – Ну, если верить тому, что говорят в народе… то этот… – … Пещерный, – не без иронии подсказал Андрей. – Да… это и есть… тот самый… который у речек… – Водяной конь, что ли? Оборотень кусачий? Который девушек потрошил? – Да, да! – Анна закрыла лицо руками и тихо заплакала. – Ну, дела! – Андрей забегал по проложенному маршруту. – Ты что хочешь сказать, что наш Ванятка – водяной жеребенок?! Будущий оборотень? Анна, не отрывая рук от лица, кивнула. – Боже мой, Анна, мы же современные люди! Как можно во все это верить? Смешались в кучу кони, люди… Бред какой-то! Утомившись от ходьбы, Андрей плюхнулся на стул. Анна, наплакавшись, утерла лицо платком. – Ты же верил, что я русалка. – Ну, так это ж очевидный факт. Сырость разводишь – надо, не надо. Анна невесело усмехнулась. В кроватке заворочался и захныкал обеспокоенный Ванятка. Анна глянула на него, привстала, но мальчик, повозившись, успокоился. – Это он просто решил размяться, – прокомментировал Андрей. – Не знаю, как насчет способностей к оборотничеству, но спит и жрет Ванька по-дикому. Ладно, давай это дело как-то резюмировать… То есть ты считаешь, что тот, ну, допустим, водяной жеребец или какой-то неадекватный гражданин, решивший таковым себя представить, решил обзавестись семьей и потомством… Так? – Ну, ты же сам автор этой теории. Сам все придумал и расписал, – неуверенно пожала плечами Анна. – Ну, чего не напишешь, чтоб номер заполнить. Работа такая!.. Хорошо… Значит, он девчонку ту оприходовал до тебя, и она, сдается, была не против. Так? А тебя тогда зачем своровал? Во вкус вошел, гад? Нашел девушку получше, с образованием, да? – Некто постарался, чтобы этого уже никто никогда не узнал, – многозначительно глядя ему в глаза, сказала Анна. – Ага, ну да, – смутился Андрей. – Но тебя он не тронул, поскольку звериные инстинкты подсказали ему, что для его низменных целей ты, по объективным причинам, не годилась – я правильно излагаю? Укладывается это в твою концепцию? – Это, вообще говоря, твоя концепция, – сухо заметила Анна. – Без разницы. А эта девчонка чего? – Ну… – Анна встала и пошла к холодильнику. – Она ведь, если я правильно все поняла, и помогла мне бежать. Отвлекла его, а я сбежала. Меня, видимо, она считала соперницей. Соку желаешь? – Не откажусь, дорогая. Выходит, она того волосатика любила? – Любовь зла, – пожала плечами Анна, подавая ему стакан с соком. – Намек понял, – пробормотал Андрей, допив прохладную гущину апельсинового нектара. – Зна чит, ты считаешь, что эта девчонка родила, причем по любви, от этого чудища болотно-копытного, бросила ребеночка в роддоме, потом одумалась и попыталась вернуть? И этот ребеночек – наш теперешний Богом посланный сынок Ванечка? – По-другому не выходит, – пожала плечами Анна, забирая у него пустой стакан. – М-да… Ну и что? Анна снова села и, наклонив голову, сказала: – Тебе решать… Я во всей этой истории виновата. Как ты скажешь, так и будет. – Анна судорожно вздохнула. – Если ты не хочешь воспитывать Ванечку, потому что он… он… – Водяной жеребенок, – не без ехидства подсказал Андрей, и Анна кивнула, все так же глядя в пол. – … и ты не хочешь, чтобы он жил с нами, с твоей дочкой… я согласна… отдать его… или… как ты сам решишь… Анна начала всхлипывать и теребить платочек. «К таким вещам, как женские слезы и детский крик, мужику привыкнуть невозможно… Наверное, это как-то генетически предопределено». Андрей вскочил и начал бегать – теперь от двери к окну, мимо кроватки с Ваней. Парень завозился, будто вознамерился выпростаться из своего кокона, приоткрыл глазки и подал голос. «Во, сейчас на меня эта водяная мафия ка-ак навалится! Что я против них?! Пигмей!» Ванятка вдохнул поглубже, напрягся и издал первую тягучую ноту. – Иван! – остановился Андрей напротив кроватки. – Не смей вмешиваться, когда родители разговаривают! Тут Андрей заметил, что глазки у мальчика уже не голубенькие, будто затянутые нефтяной пленкой, а черные, осмысленные, и глядят на него серьезно, изучающе. Трогательные слезки, появившиеся на них, мгновенно втянулись назад. – Вот так! Слушай, что отец говорит! Андрей повернулся к Анне, которая, чуть приоткрыв рот, наблюдала за их общением. – Значит, я две недели личного отпуска нахожусь под диким давлением, слушаю твои упреки в бездействии, мотаюсь колбасой по району, по помойкам каким-то, потом отслюниваю ментам двухмесячный заработок – только за то, заметь, что они просто сделали свою работу! А теперь, в завершение всего, должен отказаться от Ваньки под предлогом того, что он – сын мифического чудовища? Мы в каком веке живем, а? |