Онлайн книга «Сальто - мортале»
|
Ирка обладала тем типом внешности, о котором говорят: «Ничего особенного, но что-то есть». У Ирки было все: она работала в Москонцерте, в нее были влюблены все чтецы и певцы, ездила за границу – то за одну, то за другую. Собиралась замуж – у нее были наготове три или четыре жениха. Наташа обладала тем типом внешности, о котором говорят: «Вроде все хорошо, но чего-то не хватает». То, что все хорошо, считала Наташина мама и еще несколько доброжелательных людей, остальная часть человечества придерживалась мнения, что чего-то не хватает. Со временем доброжелательные люди примкнули к остальной части человечества, верной осталась только мама. Она говорила: «У тебя, Наташа, замечательные волосы, к тебе просто надо привыкнуть». – Сиди прямо! – приказала Ирка. Она вышла из кухни, потом вернулась с французскими духами. Ирка не жалела для Наташи ни духов, ни одного из своих женихов, но это никогда ничем не кончалось. Певцы пели песни советских композиторов, чтецы читали: «Жизнь моя, иль ты приснилась мне?..» Фокусники показывали фокусы со спичками. Не веря больше в эстрадный жанр, Ирка раздобыла где-то настоящего мужчину, который плавал в Баб-эль-Мандебском проливе и ходил с ружьем на медведя. – Щас я тебя пофурыкаю, – предупредила Ирка. – Не надо… – Понимала бы! – Ирка заскакала вокруг Наташи, опрыскивая ее из пульверизатора. – Не надо. – Наташе жаль было духов, которые назывались «Char noir», что в переводе означает «Черная кошка». – Все равно ничего не получится. – Неизвестно, – возразила Ирка. – Он строил ГЭС, не помню какую, в труднейших условиях. Строитель лучшей жизни. Про таких Пахмутова песни пишет, а он к нам живой придет. – Может, не придет? – с надеждой спросила Наташа. В это время позвонили в дверь. Наташа вздрогнула и посмотрела на Ирку, Ирка – на Наташу, выражение лиц у обеих на мгновение стало бессмысленным. Потом Ирка метнулась в прихожую, и оттуда послышались голоса. Наташа сидела на низкой табуретке посреди кухни и не знала, что делать. Она окончила консерваторию, умела петь с листа и писать с голоса, могла услышать любой самый низкий звук в любом аккорде. А здесь, на Иркиной кухне, она чувствовала, что это никому не надо и она не в состоянии поменять все то, что она может, на то, чего не может. Наконец отворилась дверь и вошел настоящий мужчина, строитель лучшей жизни. Наташа успела заметить, что рубашка у него белая и некрахмальная, лежит мягко… Волосы русые, растут просто, а лицо неподвижно, будто замерзло, и на нем замерзло обиженное выражение. – Знакомьтесь, – сказала Ирка. – Толя. – Строитель протянул руку. – Наташа. – Она пожала его жесткие пальцы и посмотрела на Ирку. – Садитесь, – непринужденно руководила Ирка. Толя сел и прочно замолчал. Иногда он поднимал глаза на стену, а со стены переводил на потолок. – Скажите, – начала Ирка, – вы действительно плавали в Баб-эль-Мандебском проливе? – Ну, плавал, – не сразу ответил Толя. – А как, как, как? – обрадовалась Ирка. Толя очень долго молчал, потом сказал: – В скафандре. – А зачем? – тихо удивилась Наташа. – А надо было… – недовольно сказал Толя. – И на медведя ходили? – Ирка не давала беседе обмелеть. – Ну, ходил… – А как вы ходили? Ирке надо было подтвердить, что в ее доме настоящий мужчина. – С ружьем, – сказал Толя. – Страшно было? – тихо поинтересовалась Наташа. – Не помню. Я давно ходил. Ирка тем временем подала кофе. – Я коньяк принес, – сказал строитель, – на лестнице поставил. – Почему на лестнице? – Ирка подняла брови. – Не знаю, – сказал строитель, и Наташа поняла, что он постеснялся. Ирка вышла на лестничную площадку и увидела возле своей двери бутылку. – Могли стащить, – объяснила она, вернувшись. – Ага… – беспечно сказал строитель. – А вы есть хотите? – тихо спросила Наташа. – Ужас! – сказал Толя, и всем стало весело. Когда половина бутылки была выпита, Толя первый раз посмотрел на Наташу и сказал: – Вчера попал в одну компанию, там такая девочка была… И парень с ней в кожаных штанах. Вам бы он не понравился. – Почему? – спросила Наташа. – Потому что вы серьезная. «Как раз понравился бы», – подумала Наташа, но ничего не сказала. – Ну, ну… – Ирка обрадовалась, что Толя заговорил. – Он пижонить начал, говорит: в каждом человеке девяносто процентов этого… Ну, сами понимаете. – Чего? – не поняла Ирка. – Дерьма. А я ему говорю: «Ты не распространяй свое содержание на других». Толя замолчал. Наташа поняла, что он обижен и переживает. – Не обращайте внимания, – сказала она. – Да вообще-то, конечно, – согласился Толя. – Вы где живете? – Нигде. – Как это «нигде»? – Очень просто. Плаваю – и все. – А дом-то у вас есть? – Был, а теперь нет. Давайте выпьем. Все подняли рюмки. – Жена сказала: «Надоел ты мне». Я и ушел. – Жалко было? – спросила Ирка. – Чего? – Жену. – Жалко. – Толя прищурился. – До слез жалко. Однажды ночью просыпаюсь и плачу. Слезы текут, ничего поделать не могу. Думаю: Господи, да я ли это… Все замолчали, думая о своей жизни, и только Ирка не умела думать о себе. – Неужели никак нельзя было? – Она посмотрела на Толю. – Наверное, нельзя. Я без жены еще как-то проживу. А без своей работы – нет. – Понятно, – сказала Наташа. Ей это было понятно. Ирка включила приемник. Заиграл симфонический оркестр. У Толи глаза были голубые, а волосы русые. За его спиной висела занавеска, а за занавеской лежал город – далеко, во все стороны. А после города кончались дороги и начинались поля и деревни, потом другие города. Наташа вдруг кожей ощутила это все: расстояние и бесконечность. – Так-то ничего бы, – сказал Толя, – плохо только, писем нет. Когда на корабль письма приходят, как будто веревка от земли протягивается. Не утонешь, ни фига с тобой не сделается. А когда писем нет… – Хотите, я вам напишу? – предложила Наташа. |