Книга Дорога затмения, страница 9 – Челси Куинн Ярбро

— А для тебя самого? — поинтересовался старик. — Что нужно тебе?

— Ничего, — помотал головой Сен-Жермен, сознавая, что это неполная правда. Позже, когда все уладится, он отыщет квартал бедноты и найдет себе нищенку помоложе. — Благодарю за заботу.

Служитель пристально посмотрел на него, но ничего не сказал и только пожал плечами.

Привязав жеребца к ограде, Сен-Жермен пустился в обратный путь. Дождь все усиливался, плащ совершенно промок и отяжелел, его хотелось содрать.

— Господин? — выступил вперед Руджиеро. В разорванной соломенной шляпе он походил на огородное пугало. Комичное сходство усиливало мокрое широкополое одеяние, облепившее тощую фигуру слуги и трепыхавшееся на ветру.

— Нас примут в буддийском храме! — прокричал издали Сен-Жермен. — Ступайте за мной!

Руджиеро энергично закивал, показывая, что все понял, и повернулся, чтобы передать весть остальным.

— Если пойти прямо, — сказал старец, впуская путника в храм, — а потом взять левее, обнаружится баня. Уставшее тело неплохо прогреть.

Сен-Жермен удивленно потер лоб.

— Твоя доброта не знает границ, почтенный смотритель храма! — Молитвенно сложив руки и прижав их к груди, он шагнул в полумрак.

Через минуту-другую, покряхтывая от удовольствия и предельно расслабившись, он сидел в небольшом помещении, наполненном паром. Сидел до тех пор, пока громкий топот и сдержанные проклятия за стеной не сказали ему, что пора уходить. Наскоро ополоснувшись в бочке с горячей водой, Сен-Жермен прошел в раздевалку.

И оцепенел, ибо его вещей на месте не оказалось. Наверное, услужливый старец унес их, чтобы вычистить и просушить, однако такая заботливость была ему неприятна. Удрученный перспективой провести полдня в одежде с чужого плеча, Сен-Жермен принялся искать сапоги, уж их-то старик мог бы, кажется, и не трогать. Дверь за его спиной тихо скрипнула.

— Это и есть твой инородец? — спросил незнакомый надменный голос.

— Он самый, достойный.

Сен-Жермен обернулся и обнаружил перед собой раздраженного человека в богатом наряде и шелковой шапочке чиновника магистрата.

— Достойный, — произнес Сен-Жермен, церемонно кланяясь и сознавая, как нелепо все это выглядит со стороны. Представляться властям нагишом — в одном полотенце — ему еще вроде бы не доводилось, однако малейшее нарушение установленного порядка могло показаться чиновнику непростительной грубостью. Выпрямляясь, он связал концы полотенца потуже.

— Ин Жен, — произнес чиновник, небрежным кивком указывая на старца, — известил меня о твоем прибытии.

— Ин Жен поступил, несомненно, правильно. — Сен-Жермен поклонился еще раз. — Однако он несколько поспешил. Я и сам собирался представиться вам, но мою одежду унесли на просушку. Нижайше прошу прощения за неподобающий вид.

— Ты в самом деле собирался представиться? — с ехидством спросил чиновник. — Действительно ли твое намерение было именно таковым? Кроме твоих слов, инородец, ничто этого не подтверждает.

Сен-Жермен ощутил тревожную дрожь, но быстро ее погасил.

— Когда мою одежду вернут, я почту за честь предъявить достойному охранную грамоту, выданную мне по распоряжению военного министерства Кай-Фенга секретарем совета, ведающего окружными народными ополчениями. — Он надеялся, что этого заявления будет достаточно, чтобы утихомирить судью.

— Превосходные слова, но что общего может быть у какого-то инородца с высокопоставленным секретарем?

Разговор будет сложным, сообразил Сен-Жермен и заставил себя отозваться с любезностью, которой на деле не ощущал.

— Мало что связывает меня с секретарем Сья Тье-Пао. Я никогда даже не виделся с ним. Однако он счел возможным направить меня в Мао-Та — на работы по укреплению обороноспособности этой заставы.

— И кто же должен тебя там встретить? Неужто сам генерал? — поинтересовался судья, садясь на скамейку. Нарочитая вежливость его тона таила подводные камни.

— Достойный судья введен в заблуждение, — миролюбиво произнес Сен-Жермен. — Заставой Мао-Та командует военачальница Тьен, весьма юная женщина. Лет двадцати с небольшим, — добавил он, заметив, что сообщение изумило чиновника. Его замешательством следовало воспользоваться, чтобы довести церемонию представления до конца. — До недавнего времени по протекции прославленного ученого Куана Сан-Же я читал лекции в университете Ло-Янга. Ученикам своим я известен, как мэтр Ши Же-Мэн.

— Иностранное имя! — презрительно бросил чиновник.

— Но я, как вы сами изволили подчеркнуть, и есть иностранец.

Из коридора вновь послышались звуки возни. Боги, что с Руджиеро и верховыми?!

Судья сложил на груди руки, упрятанные в широкие рукава.

— Ты прибыл сюда с обозом и вооруженными конниками.

— Всего три повозки и шестеро верховых, — рискнул уточнить Сен-Жермен.

— Не смей говорить, пока я не позволю! — взорвался судья, лицо его запылало. — Ты должен, помалкивая, стоять в почтительной позе! — Маленькие свирепые глазки уставились на дерзкого инородца. Сен-Жермен чуть наклонил голову, но взгляда не опустил. — Итак, ты прибыл сюда с обозом и вооруженным отрядом, хотя в наших краях объявлено военное положение. Похоже, некоторые глупцы как в Ло-Янге, так и в Кай-Фенге не могут взять в голову этот факт. Бойким чужеземцам следовало бы унять привычную прыть. — Судья явно взвинчивал сам себя. — Даже моему дядюшке, высокопоставленному Хао Чен-Наю, приходится принимать их в собственном доме и развлекать словно знатных особ!

Сен-Жермен хорошо знал эту завистливую озлобленность, присущую отпрыскам захудалых ветвей могущественных родов.

— С дядюшкой вашим доводилось встречаться и мне, — осторожно сказал он, и это не было ложью. Однажды ему, затеявшему в Ло-Янге строительство особняка, пришлось испрашивать разрешение именно у Хао Чен-Ная. Давненько то было, лет девять назад, и все же он помнил, что сановитый вельможа не чванился и произвел на него прекрасное впечатление. — Огромное счастье принадлежать к столь древнему роду, прославленному деяниями героических предков.

— Благодарю, — буркнул чиновник. Затем неохотно, вынужденный следовать правилам этикета, добавил: — Мое личное имя — Сай-Чу. Я четвертый год служу здесь судьей.

«И, — подумалось Сен-Жермену, — еще пяток лет прослужишь. А потом, согласно законодательству, тебя переведут в другой городишко, где ты и застрянешь, не имея надежды перескочить на ступеньку повыше…»

Он почти сочувствовал Хао Сай-Чу, хотя именно отсутствие каких-либо перспектив и озлобляло этого человека, делая его предельно опасным.

— Преданность интересам империи, насколько я знаю, девиз рода Хао. Знакомство с вами — великая честь для меня.

— Преданность, — повторил Хао угрюмо. — Да, это так.

Старец-буддист выглянул в коридор и вернулся.