Книга Отель `Трансильвания`, страница 40 – Челси Куинн Ярбро

На этот раз костыль не был отвергнут.

— Так-то лучше, — кивнула женщина. — Теперь идите ко мне.

Эркюль сжал костыли и сделал первый неуверенный шаг, стараясь не налегать на растяжку. Он выбросил вперед костыли и подтащил к ним ноги, потом снова попытался шагнуть. Растяжка держала отлично. Кучер замер, окрыленный успехом.

— Пристегните вторую.

— Разумеется, — ответила женщина. — Подайте нам табурет.

На этот раз она взялась за дело сама и вскоре с ним справилась. Эркюль под ее руководством принялся обходить помещение, а Саттин тем временем обратился к Доминго:

— Возможно, князю удастся исцелить и Сельбье.

Испанец вспомнил пустые глаза собрата.

— Нет, — печально ответил он. — Рог, дерево, бронза и сталь не могут целить разум.

Саттин, поколебавшись, кивнул.

— Я всего лишь надеюсь.

Возвысив голос, он спросил:

— Эй, приятель, у вас все в порядке?

— О да!

Эркюль восхищенно глядел на Ифигению. С ее помощью он обошел подвал трижды и намеревался продолжить это занятие. Внезапно тяжелая дубовая дверь скрипнула. Все присутствующие в мучительном ожидании посмотрели наверх.

Дверь приоткрылась, пропустив в помещение полосу света, потом ее перекрыл силуэт человека в бесформенном дорожном плаще.

— Добрый день, — сказал Сен-Жермен, спускаясь в подвал.

Первым дар речи обрел англичанин.

— Ваше высочество, мы и не ожидали…

— Я тоже не ожидал, — прервал его Сен-Жермен.

Эркюль шагнул навстречу хозяину.

— Граф, — произнес он, неуверенно улыбнувшись, — какой-то князь повелел этим кудесникам изготовить для меня механизм…

Он вдруг сообразил, что, обращаясь к хозяину первым, нарушает правила этикета, и виновато понурился, ожидая разноса. Однако все обошлось.

— Рад видеть вас на ногах, Эркюль. Надеюсь, в скором времени вам покорятся и козлы.

Граф говорил вполне искренне, хотя его рассеянная улыбка свидетельствовала о том, что он озабочен чем-то другим.

— Мы все исполнили в точности, — сказал по-английски Саттин. — Дерево и рог изумительно дополняют друг друга Это потрясающее открытие! Позвольте поздравить вас!

Сен-Жермен пожал плечами.

— Открытия нет. Адресуйте свои поздравления скифам. Они таким образом клеили свои луки за пару тысячелетий до нас. Оставалось лишь применить их изобретение к нуждам Эркюля.

Он снял треуголку и сбросил с плеч плащ, оставшись в темном дорожном костюме, отороченном мехом на венгерский манер. Безупречно белый шейный платок его был заколот булавкой с рубином, волосы на затылке перехватывал черный бант. Граф нахмурился, стягивая перчатки, но тут же собой овладел.

— Я отсутствовал, три дня, — продолжил он на безупречном английском, — и приятно ошеломлен результатами вашей работы. Будьте уверены, моя благодарность не заставит себя долго ждать.

— Мы польщены, ваше высочество, — поклонился Саттин и, поколебавшись, добавил: — Если вы еще не определили, в чем она должна выразиться, могу ли я обратиться к вам с просьбой?

Сен-Жермен вопросительно поднял брови.

— Продолжайте.

— Тигль, ваше высочество. Чтобы растить алмазы, нам нужен нормальный тигль. Честно говоря, — быстро добавил он, — наш тоже неплох, но он не держит температуру.

— Знаю, — кивнул Сен-Жермен. — Хорошо, Саттин, с этим я разберусь.

Он отвернулся от англичанина и повернулся к Доминго-и-Рохасу, заговорив с ним уже по-испански.

— Великолепная работа, мой друг, высокое мастерство. В чем секрет такого успеха? Испанец смутился.

— Я… мы… сестра… Мы, собственно, лишь старались не разойтись с вашими чертежами, вычисляя по звездам благоприятное для каждой операции время.

— Потрясающе, — с едва заметной долей иронии сказал Сен-Жермен. — Итак, вы, мадам Лэрре и Саттин. Кто еще?

Доминго-и-Рохас склонился в низком поклоне.

— Мы трое всегда к вашим услугам, князь.

— Понятно. А что же Сельбье?

— Все так же плох. Врач осмотрел его и сказал, что ничего сделать нельзя. — Доминго-и-Рохас развел руками. — Но что они знают, эти врачи? Он режут своими ножами людей, а когда те умирают, находят тысячу способов доказать, что все их мастерство было бессильно.

— Жаль.

Теперь Сен-Жермен — с легким пьемонтским акцентом — говорил по-французски.

— Если вы пожелаете, я направлю к нему других докторов. Впрочем, очень сомнительно, что это поможет.

Мадам Лэрре кивнула.

— Да, ваше высочество, я тоже думаю так. Ведь у него в беде не тело, а разум.

Нахмурившись, она оглядела свои ладони.

— Вижу, мы неплохо понимаем друг друга, мадам.

Грубая физиономия кучера, скромно постаивавшего в сторонке, внезапно вытянулась, и он изумленно вскричал:

— Ха! Я все понял! Вы ведь и есть тот князь, о котором здесь столько твердят?

Эркюль забылся настолько, что ткнул в хозяина пальцем.

Сен-Жермен не обратил внимания на столь вопиющую неучтивость.

— А что же вас так удивляет, мой друг? Или вам кажется, что я самозванец?

— Я… я нисколько не удивлен… — замялся Эркюль, приходя в ужас от собственной наглости.

— Титулом этим я пользуюсь очень нечасто, — хладнокровно продолжал Сен-Жермен, — но заверяю, что кое-кому это имя известно.

Совершенно смущенный Эркюль робко пролепетал:

— Но я не сомневаюсь ни в чем и, разумеется, вовсе не спрашиваю…

— Разумеется, спрашиваете. И, разумеется, заслужили ответ. Я происхожу из древнего карпатского рода. На протяжении долгих столетий мои предки роднились с представителями лучших европейских фамилий, — граф насмешливо улыбнулся. — Полагаю, некий папа из рода Орсини принадлежит к нашей родне. А если копнуть глубже — там найдутся и цезари. Но все это в прошлом, поросшем быльем.

Была Флоренция, были Медичи, [14] но Сен-Жермен не стал о них поминать. Саттину с Доминго, судя по их остановившимся взглядам, хватило и сказанного, кучер казался совершенно раздавленным, невозмутимой осталась только Ифигения Лэрре.

— Слава предков, без сомнения, законный повод для гордости, — спокойно сказала она. — Но отпрыск славного рода и сам должен быть достоин почтения, иначе вся его знатность не многого стоит.