Книга Отель `Трансильвания`, страница 77 – Челси Куинн Ярбро

Обнаружив, что сияющее распятие ему больше не угрожает, Сен-Себастьян рванулся наверх, перескакивая через ступени. Схватившись за дверную ручку, он взвыл. Кожа с его ладони моментально сошла, и раскаленный металл зашипел в мякоти плоти.

Боврэ внизу коротко заскулил, отмахиваясь от пламени, загнавшего его в угол. Царапая горло руками, он захрипел, но дым сгустился, и хрипы вскоре смолкли.

Сен-Себастьян, изрыгая проклятия, все стоял возле запертой двери, вокруг него одна за другой расцветали гигантские огненные розы. Волосы главы сатанинского круга начинали дымиться, скручиваясь в мелкие завитки. Внезапно все его одеяние вспыхнуло и запылало. К огненным розам, заполонившим собой всю лестничную площадку, добавился еще один пляшущий яркий цветок.

Издав жуткий вопль, в котором уже не было ничего человеческого, Сен-Себастьян повернулся и с дьявольским хохотом покатился по лестнице вниз, полыхая и уменьшаясь в размерах, словно пылающая планета, погружающаяся в раскаленные недра превосходящего ее по размерам светила.

Эркюль и Роджер стояли возле кареты, наблюдая за набирающим силу пожаром. Они видели, как первые языки пламени показались в нижних окнах особняка. Они слышали грохот, с которым обрушился потолок подземной часовни, а потом их потряс вырвавшийся из глубины здания нечеловеческий крик. Коротко переглянувшись, мужчины не сказали ни слова. Произнести что-то означало убить надежду, и они продолжали молчать.

Пожар поднимался все выше. Ни одно существо из плоти и крови не могло выжить в этом аду.

Мадлен стояла рядом со слугами. Черный плащ Сен-Жермена был великоват для нее, и она обернулась им дважды. Девушка как завороженная смотрела на горящее здание и тоже молчала.

Четверть часа назад мимо них пробежал де Ле Радо, потом — Шатороз. Платье его пылало, он пересек набережную Малакэ и бросился в Сену, однако что там с ним сталось, никто не пошел смотреть. Ждали другого, но тот почему-то медлил.

Огонь охватил игорные залы. Эркюль кашлянул и выдвинул подбородок вперед.

— Я обещал ему быть наготове и не сойду с этого места.

Роджер кивнул, повернув к кучеру осунувшееся лицо.

— Ты бы лучше завязал лошадям глаза. Иначе их не удержишь.

Эркюль ответно кивнул и пошел к нервничающим животным. Когда он их успокоил, пламя объяло верхние этажи. Мужчины снова переглянулись. Мадлен молча заплакала, не стесняясь своих слез.

— Может быть, вы войдете в карету? — осторожно спросил Роджер.

— Нет, благодарю.

Эркюль взобрался на козлы.

— Я должен быть наготове. Вот — я готов.

Два огромных окна лопнули, и огонь заревел, торжествуя победу… Но победил не он.

С гребня крыши слетела веревка, по ней заскользила вниз какая-то маленькая фигурка, уворачиваясь от языков пламени с ловкостью, невероятной для человеческого существа. И все же это был человек. Граф спрыгнул на землю, выпрямился и зашагал к карете.

— Хозяин! — вскричал Роджер, хватая его за руку.

— В дорогу, дружище! Стража скоро поднимет тревогу, нам надо с ней разминуться. Впереди у нас дальний путь.

Сен-Жермен взглянул на Эркюля, слезавшего с козел, чтобы развязать глаза лошадям.

— Вы молодчина.

Эркюлю хотелось ответить кратко, но вышло не так.

— Я всего лишь следовал вашим распоряжениям, сир. И повел бы карету в огонь, если бы в том возникла нужда.

Он помедлил.

— Сен-Себастьян?..

Сен-Жермен иронически поклонился.

— Боюсь, ваш прежний хозяин скончался.

Брови Эркюля сошлись к переносице.

— Я хотел помочь ему в этом.

Граф улыбнулся.

— К великому сожалению, он обошелся без вашей помощи. Но чего же мы ждем? Мадлен, дорогая! Почему вы здесь, а не в карете? Вам следует отдохнуть.

Мадлен в испуге отпрянула в сторону, боясь прикосновением или словом разрушить волшебный мираж. Граф здесь, он цел и говорит с ней — но это ведь невозможно! Это слишком прекрасно, чтобы оказаться реальностью. Пусть дольше продлится сон.

— Сен-Жермен? — прошептала она.

Он взял Мадлен за плечи и заглянул в ее заплаканные глаза.

— Со мной все в порядке, счастье мое. И с вами, похоже, тоже.

— Сен-Себастьян мертв?

Сен-Жермен оглянулся. Отель «Трансильвания» пылал как огромный погребальный костер.

— Полагаю, да, — он мягко подтолкнул ее к дверце кареты. — Садитесь же. Нам пора.

Она покорно вошла в салон и там затихла. Граф, встав на подножку, крикнул Эркюлю:

— Особняк д'Аржаньяков!

Он махнул рукой Роджеру, уже гарцевавшему возле кареты на рослом выносливом жеребце.

— Я думала, Роджер повезет ваш багаж, — сказала Мадлен тихо.

— Я тоже так думал. Но это сделает Саттин.

Он закрыл дверцу кареты.

Какое-то время они молчали, но дорога делала свое дело. Карета мирно покачивалась на ухабах, и стена отчужденности, возведенная между ними событиями этого ужасного дня, постепенно разваливалась, уступая место чему-то иному. Наконец Мадлен решилась заговорить.

— Это было, наверное, не очень приятно?

Сен-Жермен повернулся к ней.

— Да.

— Понимаю.

Она внимательно оглядела свои ладони. Потом, не поднимая глаз, спросила:

— Так вы уезжаете?

— Как я и говорил вам, на время. Я в мае вернусь.

— Понимаю, — снова сказала она, едва удерживаясь от слез.

— Идите сюда.

Девушка не шелохнулась. Он пересел сам и обнял ее за талию, мысленно порадовавшись тому, что она не отталкивает его.

— В чем дело, Мадлен?

— Меня осквернили. Я вам отвратительна, — ее всхлип походил на стон.

— Это не так!

— Они ничего не успели.

— Я знаю. Но это не важно.

Руки его скользнули под плащ, в который была завернута девушка, и там затихли. Он понимал, что ей пришлось пережить. После того, что с ней проделали эти развратники, в Мадлен могло поселиться стойкое омерзение к ласкам любого рода. Напряжение, вновь ее охватившее, нужно было немедленно снять.

— Что бы там ни было, обряд очищения совершен. Сен-Себастьян и его прихвостни понесли наказание. Они мертвы, но это тоже не важно. Ничто не может изменить мои чувства к вам. Ничто в целом свете.

Она пробормотала что-то неразборчивое и лицом неловко ткнулась в его плечо. Он нежно гладил ее под плащом, также шепча что-то невнятное и неслышное. Наконец она вновь подняла глаза.