Онлайн книга «Звездный штрафбат»
|
Гнусу пришлось подтолкнуть меня тычком в спину. Я никак не мог сообразить, что это — мне… Опять туда! * * * Дверь захлопнулась за мной безнадежно, как крышка гроба… Спустя трое суток я вышел и немедленно получил еще двое за то, что появился на плацу в неначищенной обуви. После следующих трех суток я все-таки сумел выйти из камеры на своих ногах, хотя и цеплялся за двух солдат разом. После очередных двух меня просто вынесли, ходить я уже не мог. Комбат Диц одинаково умел выбивать из людей и дух, и вольность… Планета Казачок. 9 часов 56 минут по местному времени Передвижение отряда бронепехоты напоминает миграцию саранчи. Я видел подобное на планете Тайга — живая, шевелящаяся туча насекомых взмывает в воздух, перелетает, трепеща прозрачными крыльями, садится, за нею взмывает следующая туча… И все вместе это напоминает большую змею, передвигающуюся извивами. Бронепехота тоже идет планирующими прыжками. Первая группа — на приземление, вторая — в воздух, третья — готовится… Со стороны — та же змея, бронечешуйчатое насекомое, тянущееся по холмистой степи. Отступив в сторону, я расположился на высотке и смотрел, как движется батальон. Хотя — какой батальон? Шестьдесят семь… нет, уже шестьдесят шесть боеединиц (Сова — минус)… Чуть больше двух взводов, даже на полноценную роту не потянет… Но каждая из этих боеединиц — человек, индивидуум, внутренний мир, замкнутый на самом себе… И каждый из этих индивидуумов хочет жить, выжить, проскользнуть между жерновами войны хотя бы в несколько обозримых суток… А этого я им обещать не могу, я вообще им не могу ничего обещать, несмотря на то, что они называют меня командиром… Ослепительно-лимонное солнце Казачка, напоминающее своей яркостью лампочку дневного света, уже набрало жар и щедро высвечивало холмистую, выгоревшую, буро-рыжую степь, бесконечную, как морская гладь. Кое-где пробивались зеленые островки травы, но было видно, что им недолго оставаться зелеными и сочными. Ветер безостановочно гнал по холмам спутанные клубки перекати-поля или каких-то подобных растений-бродяг… Самый поганый пейзаж в тактико-оперативном смысле! Мы здесь — как плевок на лысине у министра — моментально бросаемся в глаза. Впереди, вдалеке, синели какие-то возвышенности, похоже, горы. Горы — это лучше, а еще лучше — если бы они были поближе… Гнус приземлился рядом со мной, звонко стукнувшись о спекшуюся землю подошвами-амортизаторами. От удара вокруг поднялась сухая пыль. Ветер тут же подхватил ее, оформил в клубящееся облако и поволок в сторону. — Все-таки решили отходить на северо-северо-запад, взводный? Теперь он обращался ко мне на «вы». Я не настаивал, это была его инициатива. Впрочем, он неизменно подчеркивал мое штрафное звание — взводный. Гнус начал оживать после шока первой атаки. Постепенно вспомнил, что он офицер-воспитатель и, вообще, офицер, единственный из командиров, оставшийся в батальоне. В его голосе начали проскальзывать начальственные нотки. Я понимал, он сейчас мучительно раздумывает о своем старшинстве. И помнит при этом, что остался единственным в скользкой ситуации отступления, когда люди и без того разозлены до кипения, и разумней бы не высовываться. И хочется, и колется, и мамка не велит — хрестоматийный пример внутреннего противоречия, проистекающего из двусмысленности ситуации… Я не собирался протягивать ему руку психологической помощи. Его амбиции мне по барабану, командир из него, как из дерьма балалайка — это главное. Потом, если повезет, я буду стоять в штрафном строю, а он — вне, будет вещать какую-нибудь ахинею по поводу всеобщей политкорректности на фоне тотальной демократии… Но до этого надо еще дожить! — Вы думаете, взводный, что это правильное решение — прорываться к точке возврата силами одного батальона, не устанавливая взаимодействие ни с другими частями, ни с центральным командованием? — спросил Гнус. — Да, — ответил я. — Что — да? — Я думаю, это правильное решение, — пояснил я. — А я думаю… Нет, я уверен, что нам нужно установить оперативную связь с центральным командованием и только после этого действовать по обстановке! — нажал голосом Гнус. — Да, — ответил я. — Что — да? — Вы думаете и уверены, что нам нужно установить связь с центральным командованием и после этого действовать по обстановке. «На фига попу гармошка, если действовать все равно придется по обстановке?» — хотел сказать я, но промолчал. — Ну, так в чем же дело, взводный? — настаивал Гнус. — В командовании, — проворчал я. — Не понял! — После такой высадки командование наверняка трепещет крыльями в лихорадке, похожей на истерику в публичном доме. Там, в штабе, сейчас разбираются друг с другом — с кого в первую очередь сдирать нашивки. А потом все вместе сядут и будут думать — нельзя ли превратить неудачную высадку в очередную победу, знаменуемую, в ряду прочих, очередных и славных, раздачей слонов и наград… Так что наш уцелевший штрафбат — им только лишняя головная боль. Другими словами, командованию сейчас не до нас, оно озабочено спасением собственной задницы, которая, в силу элементарной физиологии, ближе к телу, — объяснил я. — Ваши слова, взводный, попахивают изменой! — Мои слова попахивают здравым смыслом и жизненным опытом, господин офицер-воспитатель, сэр, — подчеркнул я не без иронии. — Здравый смысл — это еще не измена, хотя уже кажется таковой… Тут же подумал — кому-кому, а Гнусу не стоило бы это говорить. «Язык твой — враг твой, и друг твоего врага…» — У меня это не первая высадка, я знаю, что сейчас делается на Земле и на орбите, неоднократно наблюдал собственными глазами, — пояснил я, чтобы смягчить иронию. — Я, конечно, не могу оспорить решение о вашем назначении, принятое ротным командиром, исполняющим обязанности батальонного… — загнул Гнус с изрядной долей ехидного иезуитства, — но, думаю, вам придется отвечать за ваши методы командования! — Наверное, придется… Может быть… — ответил я как можно спокойнее. Он меня понял. Взвился в воздух, не говоря больше ни слова, подняв еще одно пылевое облако… Остатки растрепанного батальона, пыля по степи, уходили к горизонту, к синеющим вдали горам. Выбросив из головы Гнуса, я наблюдал за батальоном с возвышенности. Все двигались вполне прилично, держали строй, дистанцию, интервалы. Выходит, кое-чему мы, солдаты, все-таки научили остальных… Неизвестная планета. По самым последним слухам — Тай-бей. Место базирования штрафного |