Онлайн книга «Синдикат "Громовержец"»
— И чего, пойдешь, что ли, в строй? — А что делать-то? — Не-е… — Мося вздохнул. — Мне туда не надо. Я косить буду. — Под дурика? — Это вряд ли. — А чего? Давай под дурика. У тебя хорошо получится. — Не-е… Под дурика — это надо приколы всякие показывать. Слюни там пускать или в трусы налить. — И налей! Первый раз, что ли? — Не, там надо конкретно все показывать. Чуть не так — расколят. Надо, чтоб по-настоящему. Ногу, к примеру, сломать. Но ногу жалко. — Бошку пробей. Не жалко. — Я думал, ты способы какие-нибудь знаешь, — разочарованно вздохнул Мося. — Мне тут сказали кое-какие способы, но пока не знаю, что пробовать. — Какие еще способы? — Вообще-то Кирилла это не очень интересовало, но разговор как-то тек и позволял проводить время. — Способы есть. К примеру, курить чай. — Чай? Это зачем? — А от чая весь желтеешь. Как больной. Он на печень как-то действует. Что-то такое от него бывает… на «це». Цитрус? — А может, цирроз? — О, точно. Но это ж не страшно? Это ж лучше, чем два года мучиться? Легкая ведь болезнь? — Ерунда, а не болезнь, — согласился Кирилл. — Только водку пить нельзя. И есть только с ложечки. И в туалет ходить через трубочку. А так — фигня… — Ну вот. А еще — спичка, знаешь? Надо наточить спичку, поковыряться в зубах и в ногу ее воткнуть. Нога пухнет, а никто не догадается, от чего. — Это знаю. Бабай рассказывал. У них на поселении один мужик себе так сделал, чтоб на работу не ходить. Подействовало — три месяца мучился, орал по ночам. Потом ногу, кажется, отрезали. — Отрезали ногу? — Мося задумался. — Может, спичка была плохая? Школьники тем временем уже закончили драться и теперь в соревновательном порядке отжимались от земли. Один куда-то побежал. Очевидно, наскребли мелочи еще на бутылку. — Колбасный способ знаешь? — таинственно проговорил Мося. — Берешь кусок вареной колбасы грамм на пятьсот, завязываешь в целлофановый кулек — и на теплую печку. Она за неделю такая становится… ну, как бы зелененькая. Главное, дождаться, чтоб кулек сам лопнул. — И что потом? — хмыкнул Кирилл. — Жрешь ее — и кишки вылазят? — Не, жрать нежелательно. Сок из нее выжимаешь и мажешь руки, живот, шею. На коже такие белые пузыри вскакивают. Протыкаешь — гной льется. Но не больно. Вот так придешь на комиссию — и там все охренеют. — М-да… Если сам раньше не охренеешь, — признался Кирилл. — Лучше б ты, Мося, про другое думал. Тебе до армии еще, как до Северного полюса. Еще не доживешь. Нажрешься какой-нибудь зеленой колбасы — и привет. В этот момент снова послышались шаги. Мося беспокойно завертел головой и вдруг встал. — Смотри, — удивленно проронил он. Среди поломанных и изрезанных яблонь гордо вышагивал маленький Бивень, преувеличенно широко размахивая руками. Его узкие глаза бегали по сторонам, в зубах торчала сигарета. У Кирилла вдруг заколотилось сердце. Он боялся, конечно, не Бивня. Он боялся причины, которая заставила того прийти сюда. Бивень остановился в нескольких шагах, сурово отшвырнул окурок. — Кира! — громко сказал он. — Я тебя еле нашел. Дрын забиваеть тебе стрелу. Через час под памятником. Будет разбор вопросов, ну, ты знаешь… И он замолчал, страшно гордый своей важной дипломатической миссией. Потом, обкусив с руки пару болячек, хитро добавил: — Подмывайся. — Ничего себе… — с дрожью в голосе проговорил Мося, когда Бивень величественно удалился. — Чего они, а? — Ничего, — хмуро ответил Кирилл. Ему ни капли не хотелось ввязывать кого-либо в свои неприятности. Тем более от Моей в этом не было бы никакого толку. — Бить будут, да? — Не знаю… Может, и будут. — И ты пойдешь? — Нет, блин, колбасы тухлой наемся и скажу, что заболел, — со злостью выпалил Кирилл. Он закурил и в сердцах забросил спичку далеко в траву. — И вообще, отвали… — Слушай… — Мося был необычайно взволнован. — Может, давай это… Я пацанов позову с Гимназии. — Мои дела, — покачал головой Кирилл. Но, хорошенько подумав, он добавил: — Вообще, ладно. Дуй на Гимназию, скажи, где я. Но пусть только никто не лезет в разговор. Пусть просто побудут… на всякий случай. — На какой… какой случай? — Мося часто-часто заморгал. — На такой, — отрезал Кирилл. — До больницы меня донести, если что. Все, вали к пацанам. Мося умчался сразу. Кирилл же посидел еще некоторое время, размышляя, не сунуть ли ему под майку какую-нибудь арматурину. Потом сказал себе: «Была не была» — и отправился к памятнику. Дрын и вся его банда были уже на месте. Они поднялись со скамеек и от нетерпения выдвинулись на несколько шагов навстречу Кириллу. — Надо же, — сказал Бивень, укусив себя за руку, — один идеть, без бабы. А то опять пришлось бы отпустить. — Храбрый, наверно, — хмыкнул Поршень, глядя на Кирилла из-за чужих спин. — А ведь я говорил… Он и тогда один был, и сейчас. Я говорил, Гимназия за него не подписалась. — Что ж ты, козел, делаешь? — проговорил Дрын, по обыкновению ухмыляясь. — Не в падлу было черные бабки ныкать? На покойников собрали, а ты, сука, хапнул. — Я ничего не хапнул, — тихо, но напряженно произнес Кирилл. Но его пока не собирались выслушивать. — Ты нас кинуть хотел, да? — продолжал Дрын. — Молодец, классно кинул. Пацаны, между прочим, последнее отдавали. Вано колеса от мопеда продал. Шерсть — из бабкиной пенсии принес… А ты, ублюдок, пришел такой с честными глазами… Девочке бедной помочь… Хорошо хапнул, молодец. — Умный… — многозначительно похвалили из толпы. — Я не хапал, — процедил Кирилл, и его кулаки непроизвольно сжались. — А кто ж тогда? — с издевательским добродушием усмехнулся Дрын. — Большие пацаны отняли, да? — Нет, не большие. Маленькие… Вот он у меня все забрал, — Кирилл ткнул пальцем в Поршня. — И сказал, что сам отдаст. — Что-о?! — возмущение Поршня было столь же колоссальным, сколь и неподдельным. — Ты это на меня?.. На меня?.. — Дрын, он наших пацанов парафинит, — злобно воскликнул Бивень, подпрыгнув на месте от нетерпения. — Дай я ему чавку выставлю! — Обожди. Потом выставишь, еще будет время, — взгляд Дрына стал тяжелым. — У тебя еще хватает хамства на ребят парафин гнать? За это отдельно получишь. За брехню, за кидалово, за деньги — за все получишь. — Я не брал деньги! — почти закричал Кирилл. — Поршень пришел ко мне домой и все забрал. Сказал, сам отдаст. |