Онлайн книга «Тварь непобедимая»
И Гриша тоже никак не мог уехать. Ее нужно было утешить, успокоить, убедить, что сегодняшний вечер – просто плохой, неудачный, не более того. Она очень страдала, она не хотела, чтоб о ней думали хуже, чем следует. Она сама о себе не хотела этого думать – вот что главное. Но как уместить все это в коротком прощании? Никак не уместить... – До свидания, – сказал Гриша, закрывая дверь машины. – До свидания, – прошептала Света, глядя вслед удаляющимся огням. – Мама, а он правда врач? – спросил сонный Пашка. – Правда, – механически ответила Светлана. – Хорошо, что уехал, – проговорил Пашка шепотом. – А то стал бы меня лечить... * * * Тонкая и гибкая девушка с восточными чертами склонилась у ног мужчины, который развалился в кресле, обитом красным бархатом. Ноги он положил на такой же красный пуфик, и его большие расшлепанные ступни висели в воздухе. – Не больно так? – спросила девушка. – Делай свое дело, Зида, – сказал Мустафа. – Я скажу, когда будет больно. Она кивнула и продолжила ровнять его ногти маленькими блестящими кусачками и пилочкой. Мустафа смотрел в экран огромного телевизора и усмехался тому, как его старый приятель Володька Артамонов, ныне занимающий хорошую должность в какой-то администрации, излагал свои планы борьбы с коррупцией. «Вместе будем бороться», – подумал Мустафа и еще шире улыбнулся. Ногам, распаренным в горячей воде, было хорошо и уютно. Мягкие прикосновения молодых женских пальчиков ласкали и убаюкивали. В приоткрытую дверь просунулась голова Балумо, которого Мустафа держал в качестве дворецкого. Парень был родом из Анголы, некоторое время учился в каком-то московском университете, а потом был выгнан за пьянку. Мустафа подобрал его на автомойке, где он зарабатывал на хлеб, устроил у себя. Знакомые были просто в восторге от этой выдумки – еще никто не догадался заиметь дома слугу-негра. – Там Кича пришел, – сказал Балумо. – Пускать или ждать? – Впускай. Кича нерешительно вошел в большую, вычурно обставленную комнату, где бывал всего несколько раз. Мустафа протянул ему мягкую, расслабленную ладонь, слегка сжал. – Принес? – Вот. – Кича положил на столик пачку зеленых банкнот, перетянутую резинкой. – Я уже считал, восемь тысяч ровно. – Без заморочек? – Все было как по рельсам. Отдал, да еще извинился. Надо бы с ним еще насчет стоянки погундосить... – А что за вопрос? – Да там какой-то сарай стоит, памятник архитектуры. То ли Гоголь в нем ночевал, то ли Пушкин с Лермонтовым встречался... Сносить нельзя. – Ну, это решим. Иди отдыхай. – Я чего хотел спросить... – Кича в нерешительности пожевал губу. – Тут есть лавочка одна... – Давай короче. – Ну да. Больничка, называется «Золотой родник», знаешь? – Слышал, – пожал плечами Мустафа. – А чьи они? – Кича бросил на Мустафу быстрый взгляд, пытаясь заранее угадать реакцию. – Не знаю. Вроде кому-то помогали ребят по-тихому заштопать. А зачем тебе? – Парень мой интересуется, Ганс. Есть задумка. – Зида, осторожнее! Мне же больно! – Извините... – Выкладывай, что твой щенок придумал. – Про «Снегопад» слышал? Ганс думает, что через больничку можно синтетику в город возить. Риска меньше – они же врачи, у них и ксивы, и связи... Кстати, там доктор работает, который... – И этот пацан хочет ее к рукам прибрать? – Живот Мустафы задрожал от мелкого смеха. – Ну да. – Кича тоже ухмыльнулся за компанию. – Ты знаешь, почему я дрянью не торговал и никогда торговать не буду? – спросил Мустафа, резко оборвав смех. – Нет, не знаю. – Кича заволновался. – Почему? – Потому, что это опасно. – Так это... Весь город в доле. Когда все вместе – вроде и не так опасно. – Пусть весь город делает что хочет и сходит с ума сколько ему угодно. Сейчас уже не нужно лезть в пекло, чтобы иметь прибыль, как ты этого не понимаешь? Можно торговать трусами или носками – и иметь навар не хуже, чем от героина. Надо только создать себе условия. Я этим и занимаюсь – создаю условия, в том числе и для вас, придурков. Можно не платить их дурацкие налоги, можно закрывать чужие магазины, можно продавать плохой товар под видом хорошего – все это прибыльно, но не опасно. И мы, в отличие от других, можем себе это позволить. Ты хорошо меня понимаешь? – Да! – с готовностью отозвался Кича. – Я зарабатывал деньги еще в школе. Мой друг с фотоаппаратом размножал карты с голыми бабами, а я их продавал. И знаешь, какая у меня была самая большая мечта? – Продать побольше? – пожал плечами Кича. – Ты идиот. Я мечтал не прятать эти деньги от родителей и чтоб не было известно, откуда они берутся. Деньги пахнут! Любой капитал должен быть легализован – этого нужно добиваться. Поэтому никаким «Снегопадом» я не занимаюсь. Я выплыть стараюсь, а ты – наоборот, поглубже в дерьмо залезть. – Да это не я, это Ганс... – обронил Кича, но Мустафа не обратил внимания. – Ко мне депутаты пить приходят, со мной начальник милиции советуется. Знаешь почему? Потому что я – это порядок. Я и чужих в район не пускаю, и своих в узде держу. А придурковатые парни мне все портят. – Значит, не стоит в больничку соваться? – Решай сам, я свое мнение сказал. А засранцу своему передай, что с такими аппетитами он сгорит быстро. Взгляд Кичи случайно упал на ноги Мустафы. Девушка, прежде чем покрывать ногти лаком, вставила между пальцами бумажные трубочки. Кича едва заметно усмехнулся. – Что смешного? – спросил Мустафа. – Нет, ничего! – замотал головой Кича. Но поскольку шеф ждал ответа, он продолжил: – Просто вспомнилось. «Велосипед» это называется. Ну, когда бумажки между пальцами вставляют, а потом поджигают. – Ты что-то имеешь в виду? – насторожился Мустафа. – Нет, просто вспомнилось. – Кича смущенно замолчал. – Я пойду? – Иди. Нет, постой. А чего это твой гаденыш деловой такой? Ты ему мало платишь? – Обыкновенно плачу, – развел руками Кича. – А за что ему платить-то? – Может, ему нужно место указать, чтоб не совался куда не надо? – Я поговорю. Да это все так... Хочет пацан подняться, вот и ищет. – Ищет, значит? А ты расскажи ему, как ты сам поднялся, а?! – Мустафа захохотал, и девушка убрала руки, чтоб не испортить работу на трясущихся ступнях. – Поделись с молодежью, как стал бригадиром. |