Книга Стеклянный суп, страница 78 – Джонатан Кэрролл

Одна девочка случайно оглянулась и увидела Броксимона. Пронзительно взвизгнув, она прижала пальцы к лицу. Ее подружки тоже обернулись посмотреть, чего она визжит. Увидев его, они повели себя по-разному. Одна вскочила и, не оглядываясь, бросилась в глубину парка. Две другие начали хихикать, причем каждая пихала соседку в бок, чтобы та перестала.

Мальчишки были еще хуже. Увидев Броксимона, одни уставились на него, разинув рты, другие заулыбались, кто злобно, а кто по-идиотски — будто в зоопарке на какого-нибудь чудного зверя наткнулись. Никогда еще они не видели такого крохотного уродца с отчетливо взрослой физиономией, сидящего в детском рюкзаке, вот и глазели в полное свое удовольствие.

Этрих заметил это и подмигнул. Он сказал:

— Они ведут себя как обыкновенные дети, Брокс. А все дети бестолковы.

Каждый раз, когда такое случалось, — а этот раз был далеко не первый, — Броксимон чувствовал себя глубоко уязвленным и пристыженным. Реакция на него жителей этого мира только подогревала его желание исчезнуть. Но он ни разу даже не заикнулся об этом. Да и что толку? Все равно поделать ничего было нельзя, а у Этриха и без того проблем хватало.

— Хочешь, я сделаю так, чтобы они убрались отсюда? Буду счастлив, если ты согласишься. — Патнем немного отстал и теперь шагал за спиной у Винсента, рядом с Броксимоном.

Сам того не желая, малыш вдруг поддался любопытству. И спросил:

— А что вы можете сделать?

— О, многое. Для начала я могу натравить на них птиц. Забавно. Было бы весело. В точности как у Хичкока, только здесь, в парке. Скажи только слою, и ужастик «Птицы» станет явью.

Патнем показал на высоченный каштан по соседству. Приглядевшись повнимательнее, они увидели, что на его ветвях полным-полно ворон. Здоровые, толстые, их было там штук двадцать пять, не меньше. И, как ни странно, все до одной молчали, что вообще-то не свойственно их горластой породе. Дети, увлеченные делами своего шумного и подвижного мира, не обращали на них внимания.

— Или крыс, если предпочитаешь что-нибудь более приземленное. В этом парке их полно. Их сейчас не видно, потому что днем они предпочитают не высовываться. Но они с радостью помогут, если я их попрошу. — Голос Патнема преисполнился сочувствием и заботой.

— Давайте лучше просто пойдем отсюда, — не без сожаления отказался Броксимон, успевший уже нарисовать в своем воображении восхитительную картину, как эти юные негодяи со своими королевами в облегающих джинсах улепетывают под объединенным натиском крыс и воронья.

Этрих закинул рюкзак с ним повыше и прибавил шагу.

— Сколько нам еще идти?

— Уже почти пришли. Пойдемте.

В сотне футов впереди них Изабелла запрокинула голову, чтобы еще раз взглянуть на пятнистую серую громаду «флактурма». Лени первой увидела Винсента, когда они со стариком показались в конце аллеи.

— Изабелла!

— Да? — Головы она не повернула.

— Винсент здесь.

— Что? Где?

Лени показала:

— Там. Вон он.

— О господи боже.

Увидев его, Изабелла непроизвольно обхватила руками свой выпирающий живот, их еще не рожденного ребенка. Ее руки словно говорили: смотри, Энжи, смотри, вон твой отец.

— А кто это с ним? Что за старик?

— Не знаю.

Фальшивый Броксимон увидел себя настоящего в рюкзаке за плечами Этриха. Не в силах отвести от него глаз, он также не мог разобраться в своих чувствах. «Это он, — думал он, — это я. Это тот, кем я должен быть». И он почувствовал себя опротестованным векселем.

Патнем подвел Этриха к столикам для пикника футах в двадцати от Изабеллы и ее провожатых. Жестом он пригласил Винсента сесть спиной к башне. Когда тот сел, он ткнул пальцем в пустую скамейку неподалеку.

— Она сидит там и смотрит на тебя. Улыбается и гладит свой живот.

Винсент посмотрел туда, но ничего не увидел. Броксимон тоже.

— Я никого не вижу.

— Да, Изабелла там, а с ней Лени Саломон и Броксимон, плохая копия вот этого. Наверное, она сделала его сама.

Винсент и настоящий Броксимон слушали, но ничего не видели.

— Докажите.

— Изабелла, — позвал Патнем, — вы не могли бы подойти к нам?

Она взглянула на Лени — та энергично кивала головой: иди. Изабелла подошла к столу и села к Винсенту лицом. Его лицо похудело, щеки втянулись. Он что, совсем ничего не ест? Да, именно это пришло ей в голову, когда она впервые после долгой разлуки увидела лицо человека, которого любила больше всех на свете: он ничего не ест.

Патнем указал прямо на нее и сказал Винсенту:

— Она уже здесь. Сидит прямо напротив тебя. Скажи, что захочешь.

Винсент смотрел в ее сторону, но мимо нее. Он напоминал Изабелле слепых, чьи глаза на вид ничем не отличаются от зрячих. И то, как неловко чувствуешь себя перед ними, как будто они тебя видят, но не совсем.

— Я жду доказательств.

Вместо того чтобы ответить, старик смотрел на Изабеллу и ждал. Потом снова повернулся к Винсенту и заговорил:

— Она просит тебя положить обе руки на стол, ладонями вниз.

Что ему было терять? Подняв руки с колен, он положил их на стол. Ему хотелось обернуться и посмотреть, что думает обо всем этом Броксимон. Но Этрих не желал ни на секунду выпускать из виду лицо Патнема: а вдруг на нем мелькнет какое-нибудь подозрительное выражение?

— Теперь смотри на левую ладонь. Я только передаю тебе ее слова.

Винсент нерешительно поднял руку и, повернув ее ладонью вверх, уставился на нее. На ней корявым, но четким почерком Изабеллы было написано бирюзово-голубое слово «селадон».

— Теперь взгляни на правую руку.

Посередине правой ладони красовалось слово «анак», которое, как уже знал Этрих, по-эскимосски значило «дерьмо».

Он вспомнил случай на кладбище, когда они оба положили руки на надгробие Петраса. Тогда Винсент моментально перенесся во время, когда Изабелла узнала от старика, как войти в Смерть. А потом, в тот же самый день, они вместе сидели в трамвае и, держась за руки, играли в игру «угадай слово». Незнакомые слова вроде «селадона» или «анака». Игра стала возможна только потому, что теперь, когда они соприкасались, совершалось волшебство.

— Чего вы хотите, мистер Патнем?

— Теперь ты мне веришь, Винсент? Ты веришь, что она здесь?

— Да. Но почему я ее не вижу?

Броксимон знал ответ на этот вопрос, но молчал. Ему не терпелось выбраться из рюкзака на землю, но он знал, что сейчас неподходящий момент просить Этриха об этом.

— Ты никогда больше не увидишь Изабеллу здесь. Она слишком далеко зашла в Смерть, обратный путь для нее заказан, И она сделала это по доброй воле, Винсент. Она сама так решила; никто ее не принуждал. А если кто-то решает уйти туда сам, то остается там навсегда. Таков закон, нерушимый, как скала. И нам он неподвластен.