Онлайн книга «Проклятие тангеры»
|
– Да? – удивился Костя. – А я с ней разговаривал! То есть… – Он почему-то смущенно опустил глаза и покраснел. – Ну да, не наяву. С ней можно и мысленно, если очень нужно. И он замолчал, явно не настроенный продолжать. Неожиданно у столика оказался Травкин с большим подносом, полным чашек. – Я решил, что нам всем пригодится еще кофе! Принялись расставлять угощение. Оказалось пять чашек. – Тебе не многовато будет две? – встревожилась Ирина. – Я не себе – Ксении. – Надо отнести и помахать чашкой у нее перед носом, чтобы скорей проснулась и присоединилась к нам! – заявил Рогов. – Она сегодня сделала самое важное дело. Пусть спит, – мягко улыбнулся Травкин. И Наташа сильно усомнилась в его эзотерической девственности. – Послушайте! – воскликнула она под влиянием новой идеи. – А что, если сама Оксана своим каким-нибудь там астральным телом принимала облик других женщин и… вот это все творила? От обиды, чтобы отомстить Измайлову? – Оксана танцевала на уроке, когда Тангера высасывала жизнь из бедняги Николая, – возразил Виталий. – Я все время ее видел, она не исчезала. А тебя она ударила каблуком на милонге – сразу после танца именинника, когда Юшко только вошел во вкус танца с Тангерой. Я правильно понял твой рассказ? – Да. – Она каким-то образом впустила в наш мир эту тварь. Вот с чем я бы согласился! – Я знаю каким! Она, наверное, хотела задобрить дух огня. Наташу поразило, как раньше не вспомнила. И она подробно рассказала о шаманском обряде жертвы огню, совершенном Оксаной в староновогоднюю ночь. Рассказ произвел впечатление. Его не обсуждали. Многозначительно покачали головами, и воцарилось задумчивое молчание. – Итак, она родилась в огне камина в подвале «Витанго», – неожиданно подала голос молчаливая Ирина. – Каким образом она перемещалась с одной милонги на другую? Москва не маленькая. В ней блуждают люди, блуждают, говорят, и духи. Сколько рассказывают о сущностях, навсегда заплутавших в метро! Травкин не поднял глаз, лицо стало непроницаемым. А Наташа подумала, что Ирина умеет задавать вопросы, достойные своего возлюбленного. – А просто подсаживалась и ехала, – протянул Рогов и стал ждать, когда присутствующие попросят разъяснений. Пришлось доставить ему такое удовольствие, и Виталий продолжал: – Я уверен, чувствую, что со вчерашнего вечера она ехала на мне. Но показаться во всей красе могла только под музыку танго, под которую вышла на свет. – Как ты почувствовал, что она подсела на тебя? – не унималась Ирина. Виталий задумался и ответил уже неохотно: – Мне попадались странные дорожные знаки. Таких не бывает. Я бы назвал: «знаки сопровождения». И вообще был в депрессии… Пакостно вспоминать. Забыть хочется. – Прости, я больше не стану тебя теребить, – поспешила успокоить Ирина. – По крайней мере, пока мы все не успокоимся. «Она, оказывается, с характером: упрямая!» – отметила про себя Наташа. – Кофе остыл, – тихонько заметил Рогов, потрогав чашку Ксении. И Наташе показалось, что все, так же как она, с завистью посмотрели на глубоко спящую. * * * До окончания милонги полтора часа, в чашках дымится крепкий кофе, течет бурный и переменчивый поток беседы. До окончания праздника надо успеть ответить на единственный вопрос: с кем ехать домой? Домой – это именно домой! В свою квартиру, где мирно спят мама и папа, в родную ванную, в собственную уютную одинокую постель. Чтобы как следует выспаться, понежиться, прийти в себя. Но точки над «i» расставляются этой ночью. Кто повезет ее до дому, тот и останется в ее жизни… до конца дней? на ближайшие полгода? на следующие сутки? Виталий? Костя? Конечно, Костя! Или Виталий? Долгожданное решение ниоткуда не приходило, не вытекало ни из каких соображений, и тело отказывалось делать выбор. А сердце, голос которого Ксения старалась расслышать сквозь мелодию «Кумпарситы», шептало давно знакомые, давно любимые, но казавшиеся прежде малопонятными стихи: Так будет любовь недостойным и сирым, А ежели сеять сквозь крупное сито, То сколько замерзнет в пустынной ночи? Ее раздарю, только, разум, молчи! Не спрашивай меры и права, поскольку Любовь не сверяется с картой морскою И с планом, и верной тропой не идет, И, может, умрет, Когда солнце взойдет [7] . «Кумпарсита» растворилась далеко вверху, под высоким потолком бывшего заводского цеха, а стихи остались на губах. Ксения заканчивала шептать: И, может, умрет, Когда солнце взойдет. И принималась твердить сначала: Так будет любовь… Эпилог
– Слушаю тебя, Оксана! Виталий сразу заглушил радио и продолжал одной рукой аккуратно направлять автомобиль по узкому проселочному шоссе. – Я ни о чем не знала, – заявила Оксана решительно. – Я никому не желала зла настолько сильно! Поверь мне! – Я-то здесь при чем? Виталий для убедительности даже вздернул бровь, хотя девушка не могла его видеть. – Мне среди ночи позвонил Валентин и злобно сказал, что ты уничтожил демона, которого я напустила ради мести на его фестиваль. Он рассказал о смертях. Я не знала! Виталий пожал плечами. – Я же тебе рассказал про Лео. Ты сказала, что не можешь его простить даже посмертно. – Да, – смутилась собеседница. Помолчав, она продолжала: – В среду я пришла на урок и узнала про Рому. Я рыдала следующие три дня, понимаешь?! – Я понял, что ты никому не желала ничего плохого, – ответил Виталий, не без тайного злорадства подпустив немного иронии. – Я правда не колдовала! – взвилась Оксана. – Я понял, – повторил Виталий еще спокойнее и двусмысленнее. – Валентин напугал меня. Он сказал, что я, уходя, прокляла его и всех. – Голос Оксаны вдруг стал тихим и грустным. – Но я ничего такого не говорила. Я не произносила проклятий. Зачем бы я тогда пришла в среду? Знаешь, что такое приходить в проклятое место?! – Ты сказала ему, – напомнил наблюдательный Виталий, – «от тебя уйдут все». – Я имела в виду, что у него неправильная политика, что он не любит людей и не дорожит ими, что нельзя брать деньги и ничего не отдавать взамен. – Ну, – усмехнулся Виталий, – что сказала – все твое. |