Книга 23, страница 11 – Игорь Лесев

— Ну ничего, до пятнадцатого мая у вас еще есть время, если ничего не найдете, мы вам поможем.

Да тут бы дожить до 15 мая. При этой мысли мне сразу расхотелось смеяться. Я вспомнил свои приключения за последние три дня. Тут я заметил, что Мартовский что-то произнес и смотрит на меня.

— Извините, что вы сказали?

— Кто вы, по диплому?

— Магистр политологии. (Вот он куда клонит.)

— Так-так-так… — Мартовский скрестил перед собой пальцы и задумчиво уставился в потолок. — Магистр политологии, по-ли-то-ло-ги-и. Ну ладно, я разузнаю, куда бы вас можно пристроить. Хорошо?

Последнюю фразу можно было расценивать как «до свидания». Понятно, что ничего «разузнавать» Мартовский не собирался, но лоха надо лелеять, что-то оптимистичное он должен же был на прощанье сказать. Я поднялся и стал выкарабкиваться из-за длинного стола к двери. Мартовский тоже встал, подождал, пока я вылезу окончательно, и еще раз протянул мне руку.

— Всего хорошего, Виктор Николаевич.

— Всего хорошего.

Итак, я фактически безработный. Похоже, в скором времени стану еще и безжилищным, общага хоть и убогая, но ведомственная, и никто держать меня там просто так не будет. Зато появилось время разобраться со всей этой чертовщиной из моего сна, правда, работой я и раньше обременен не был. С такими мыслями я спустился с третьего этажа на первый и проследовал в пока еще свой кабинет. Кабинет представляет собой полужилую комнату, вещей моих здесь не меньше, чем в самой общаге. Поэтому в самое ближайшее время предстояло решить вопрос, куда все это добро девать, особенно если учитывать, что и с общагой перспективы неясны.

Вскоре пришел Сущенко. Я ему пересказал свой разговор с Мартовским и тем самым дал понять, на что ему стоит настраиваться.

— Виктор, ну я пошел. Вы только меня дождитесь, хорошо?

— Конечно, я сегодня весь день на работе.

Сущенко пошел к Мартовскому, а я стал думать, чем заняться. Позвонить маме? Или позвонить дяде, спросить как там дела с «Лукойлом» продвигаются? Или… Или позвонить Игорю? С этим увольнением я совсем забыл о вчерашнем вечере. Хотя, стоп, я решил вчера, что не буду у него ничего спрашивать по телефону. Послезавтра едем на дачу, там все и выясню. Я вспомнил про вчерашнюю фотографию 1123. Вошел в папку «Пленум» (там у меня порно хранится), открыл раздел фото и… не обнаружил фотографии! Последняя сохраненная фотография была под номером 512, никакой 1123 не было! Может, кто-то залез в компьютер и стер ее? Ага, Сущенко, которого сутки на работе не было. Или уборщица, которая даже не умеет включать компьютер.

В это время запищал телефон. Звонила мама.

— Сынок, привет! Как твои дела?

— Привет, ма. Да так, пятнадцатого меня рассчитают.

— Как рассчитают?! На каком основании?! Ты с С. говорил?! — мама быстро переходила на крик.

— Мам, я тебе сто раз говорил, что у нас намечалось сокращение и что я под него скорее всего попадаю. Вот и попал.

— Что значит «попал»?! Ты думаешь, что говоришь?! Ты вообще где работать теперь собираешься?! — мама уже откровенно кричала, и это меня страшно выводило из колеи.

Я тоже стал повышать голос:

— Ма, не надо орать! Вместо того чтобы меня как-то подбодрить, ты капаешь мне на мозги!

— «Орать»! Ты как с матерью разговариваешь?! — мама уже точно орала, ее голос из телефонной трубки разносился по всему кабинету. — Ты безалаберный оболтус, лентяй! Для чего я тебя пять лет проучила, чтобы тебя тут же уволили с первой работы?!

— Ма, меня не уволили, а сократили, и не «тут же», а через три года. Сокращение тотальное, половину сотрудников сокращают.

— Но почему-то ты попал именно в ту половину, которую сокращают! И что теперь? Мама должна приехать в Столицу и найти тебе новую работу?! Тебе уже двадцать пять лет!

— Мама, я сам себе найду работу! И нечего звонить мне и панику поднимать!

— Пока что ты сам себе высраться не можешь!

Мы оба были на взводе. Бросить в любой момент трубку готовы были и мама, и я.

Но неожиданно мама ровным голосом спросила:

— Ты в церковь ходил?

Я тут же забыл про все свои неприятности на работе. В голове мигом промелькнули события с упавшей в церкви свечкой, чуть не наехавшей на меня «Волгой», женщиной в красном платье и человеком, так похожем на Игоря Шеста.

— Да, ходил. Ма, а как Димка умер?

— Ты уже спрашивал. От пневмонии.

— Летом от пневмонии?

— Пневмонией можно заболеть в любое время года.

— И Димка, значит, умер от пневмонии?

— Ты не слышишь, что я тебе говорю? Дима Обухов умер от пневмонии, — последнюю фразу мама произнесла, четко выговаривая каждое слово, как будто убеждала не только меня, но и себя. — Еще какие-то вопросы ко мне есть?

— А может, Димку убили?

— Ты что, совсем идиот?! — Мама опять вспылила, но это была уже другая злость, не та, что еще несколько минут назад лилась на меня по поводу работы. Мама чего-то испугалась. — Ты бы лучше работу новую искал, а не ерунду всякую спрашивал!

В это время дверь в кабинет открылась и появился Сущенко. Я не хотел, чтобы он слышал мою перебранку с мамой.

— Ма, ну ладно. Мне надо работать.

— Ага, «работать». Где, на бирже труда? Ну ладно, я позвоню сегодня Юре в Москву, спрошу, какие у нас перспективы с «Лукойлом». Все, пока!

— Пока, ма!

— И не бери себе в голову всякую ерунду, — мама положила трубку.

Последняя ее фраза явно относилась не к теме работы. А Сущенко тем временем не спешил садиться за свой стол. Он дождался, когда я закончу разговор, а затем начал разгуливать по кабинету взад и вперед, пересказывая мне историю своего увольнения. В целом она была схожа с моей, разнились детали, но я его почти не слушал. Мне его монолог стал совершенно неинтересен, для проформы я задавал какие-то вопросы, поддакивал, но все больше думал о своем. Что мне сегодня делать? Съездить к Игорю. Он сейчас занят с машинами, буду его только отвлекать. Да и ерунда это все. А может, съездить в Васильков? Найти там маму Обухова, поговорить с ней о Димке. В молодости наши матери дружили, это я точно знаю. Но как я ее найду?

— Как вы считаете? — Сущенко все не унимался и совершенно не замечал, что я его совсем не слушаю.

— Я считаю, Александр Иванович, что это полное безобразие.

Сущенко перестал двигаться по кабинету и с недоумением уставился на меня. Я явно ляпнул мимо. Но уже через мгновение Сущенко чему-то улыбнулся, сказал о моем «загадочном юморе» и продолжил наш «диалог» о своем увольнении. А я вернулся к своим размышлениям.

Через телефонный справочник? Но они переехали в Васильков года полтора-два назад, ее фамилии там может просто не быть. Спросить прямо у мамы? Во-первых, она не скажет, а во-вторых, скорее всего сама не знает. Они последние лет пятнадцать почти не общались. Так как же?