Онлайн книга «Агни Парфене»
|
— Ничего, так, показалось. На пустой заснеженной улице никого не было. Они вдвоем. Но голос был женским. И он слышал его четко. Или показалось, что слышал. Было холодно. Он поднял выше воротник куртки. — Ты скоро? — спросил у Елизаветы. Она с некоторым сожалением кивнула — казалось, она не чувствует холода. — Сейчас… Удивительно красиво. Знаешь, как во сне. Из темноты выплывает светящийся храм… И, подумав, добавила едва слышно: Меч не опущен в руках Херувима, Сторожа райских ворот. Божья обитель для грешных незрима, Сердце, как лед. [10] Почему ему показалось, что она имеет в виду именно его? — Вот уж я все вижу, — проворчал он. — Просто ты живешь в Праге. Там другая культура. Другие особенности архитектуры. А я живу здесь, и я постоянно натыкаюсь на эти купола. Понимаешь, тебе это кажется прекрасным. А мне нет. Она ничего не ответила, только пожала плечами и сказала, уже когда они поднимались вверх по улице: — Каждому свое. Просто каждому свое. Я не хотела тебя обидеть… Просто вспомнилось стихотворение вашей русской поэтессы. Сердце ненужное, темное, злое, Знавшее боль от стыда. Даже свеча пред святым аналоем Гасла всегда! [11] И ему снова показалось, что это про него, почему-то вспомнилась старушка с мальчиком, потом — священник с его словами о таланте и приближении к Богу — он же только отдалялся, он вообще не хотел в это верить, что же — он лишен дарования? — Нет, — прошептал он замерзшими губами. — Нет… Это — не про меня. Глава 6
СЛУЧАЙНОСТЬ ВСТРЕЧИ Это Ты восстанавливаешь Царство Божие на земле. Это Ты распространяешь мир среди людей. Это Ты делаешь так, что земля уподобляется небу. Это Ты соединяешь людей с ангелами. Это Ты возносишь наше пение к Богу. Это Ты во всем победительница. Это Ты пребываешь выше всего. Это Ты поистине управляешь вселенной. Это Ты мудро руководишь миром. Это Ты несешь и хранишь все. Св. Нектарий Эгинский. Песнь Божественной Любви Он не хотел смотреть на нее, Лику. Так, как он был должен смотреть. Так, как смотрел раньше. Сейчас же — он смотрел в себя, и поделать с этим она ничего не могла. Он не хотел ее замечать, он смотрел в себя, и — его глаза оставались тусклыми и безжизненными, как будто он был не Архангелом, а ангелом смерти. «Я бездарна. Я не в состоянии передать то самое внутреннее сияние. Почему я чувствую другие иконы, а эту — не могу? Ну почему так?» — не выдержала она. В бессилии бросила тонкую кисть и прикрыла глаза — она снова увидела, каким должен быть его взгляд, так ясно и четко, как если бы он на самом деле смотрел на нее, но… — Видеть мало. Я не могу, не могу это передать! Марина подошла сзади, посмотрела через плечо. — Все хорошо, — проговорила она. — Не надо предъявлять к себе завышенные требования. Пока. Ты учишься. Ты видишь — это уже хорошо. А психовать из-за того, что что-то пока не выходит, — глупо. Лучше пойдем покурим. Людмила не обернулась даже, только спину выпрямила недовольно. Людмила во время работы молилась. И не любила все эти их «покуримки». — Он не смотрит, — вздохнула Лика. — Он… не хочет смотреть. Вот взгляни на него — он как будто закрылся от нас, он… не хочет нас видеть. — Лик, ты все-таки ребенок. Ну, он и не должен смотреть на нас. А… Вот тут если подбавить тени? Не пробовала? Вот посмотри сама — поближе к зрачку, здесь вот… Но совет не помог — напротив, теперь Ликин архангел казался ослепшим на один глаз, да — его это не волновало. Он и не хотел их видеть. Ей даже показалось, что он этому рад. — Да, — вздохнула Марина. — Хотела помочь, вышла фигня… — Придумаю чего-нибудь, — махнула Лика рукой. — Пошли. Они вышли во двор — было тепло, как будто и не было зимы, а стояла на улице поздняя осень, обсудили с Мариной такую вот «сиротскую» зиму без снега и мороза, потом Марина спросила: — А ты не знаешь, почему сегодня нет Димки? — Нет, — покачала головой Лика. После той встречи между ними холодок пробежал. Нет, они по-прежнему болтали, только вот — той теплоты в отношениях уже не было. Вместо этого тихо прокралось взаимное недоверие, и с каждым днем оно все крепло и крепло. — Странно, — пробормотала Марина. — Он обещал сегодня быть на работе. Мы же с ним договаривались… Мне надо кое-что ему передать. В конце концов, я ж не бесплатно работать должна… — Ты в этой фирме подрабатываешь? — спросила Лика. — А, он и тебе предлагал? — Да, — кивнула Лика. — И? Ты отказалась? Вот глупая… Там хорошо платят. И — в конце концов, лучше уж мы будем это делать, чем бездарные мазилки! — Не знаю. — Лика покраснела почему-то от пытливого взгляда Марины и самой себе показалась такой глупой, нескладной, нелепой, но объяснять Марине, почему она так поступила, было еще большей нелепостью. — Ладно, не обязательно же туда совсем уходить. Могла бы, как я, в качестве подработки… Я же понимаю, что тут — надежнее. Она затушила сигарету. — Знаешь, вот совсем сегодня работать не хочется. Просто ужас, как над собой приходится измываться, — пожаловалась она. — И Димки нет. А я так рассчитывала, мне деньги нужны… — Может быть, он еще придет. — Ага, время близится к четырем, он вряд ли придет. Пошли. А то Людмила нас замучает претензиями и нотациями… Они поднялись по ступенькам, открыли дверь — в музее было тихо, только где-то в зале западноевропейского искусства тихо говорила экскурсовод. — Детей привели, — пояснила Марина. — Школьники… — И невесело усмехнулась. — Кажется, теперь искусство вообще нужно только пенсионерам и школьникам. Ну, и психам, вроде нас с тобой… Потом завибрировал ее мобильник. — Подожди, — попросила она, и Лика остановилась прямо возле пейзажа с руинами монастыря. Посмотрела — и вздрогнула. Она вдруг увидела там, на этой картине, к которой привыкла, — три фигурки. Как она не замечала их раньше?.. |